— Нет, Джафар, прости, но жёны мне не нужны. Мне бы от своих девиц избавиться. Лучше сойдёмся на двухстах динарах!

— Годится, — согласно кивнул султан и хлопнул в ладоши. — Позовите главного евнуха! Пускай он проводит моих будущих жён на женскую половину дворца.

— Приходи через час к женской половине, — шепнула Иржику Анастасия, прежде чем девушки удалились, следуя за не замедлившим появиться евнухом.

— О великий Джафар, позволь мне в знак уважения и вечной дружбы преподнести тебе в дар этот древний ковёр, — произнёс Иржик, сопровождая свои слова очередным поклоном.

Слуги подхватили ковёр-самолёт и поднесли его к подножию трона. Идея подарить ковёр султану принадлежала Милене. Они всё никак не могли решить, под каким предлогом пронести его во дворец. Право слово, странное впечатление должен производить великий князь, входящий на приём к султану со свёрнутым ковром подмышкой! Идея с подарком позволяла разрешить это недоразумение. Разумеется, вместо этого возникала новая проблема: как вернуть себе ковёр в тот момент, когда им понадобится спешно улетать из дворца. Однако сам ковёр заверил их в том, что уж он-то найдёт возможность оказаться там, где понадобится.

Глава 10. Бунт

Аглая, Анастасия и Милена шли по женской половине дворца. Обстановка здесь была не менее, а, быть может, и более роскошной, нежели в предыдущей его части. Ковры на полах и на стенах, пальмы в кадках, всевозможные статуи и диковинные цветы, даже небольшие фонтаны. Принцесса шла и вспоминала одну из своих первых бесед с Владом, тогда ещё "трубочистом", на заре их знакомства. Тогда он говорил, что был бы сам не прочь пожить в настоящем гареме — с бассайнами, слугами и восточными сладостями. Губы девушки тронула улыбка. Однако же сама по себе обстановка не располагала к веселью. Окружающая роскошь всё больше наводила на мысль о золотой клетке. Аглая прекрасно помнила о стражниках, бдительно охранявших вход на эту часть дворца. Стражники стояли с наружной стороны, и было очевидно, что их цель не только в том, чтобы не пускать посторонних на женскую половину, но и в том, чтобы не выпускать оттуда султановых жён без особого приказа.

Пройдя по очередному широкому коридору, они вошли в просторный зал и в изумлении застыли в дверях. Перед ними открылась крайне непривычная для глаз картина. Множество женщин в разноцветных и весьма откровенных нарядах (а что стесняться, половина-то женская!) сидели на полу в позе лотоса и слушали Роксану, стоявшую ближе ко входу и что-то эмоционально рассказывавшую. Помимо Роксаны стоящей оставалась ещё одна женщина, высокая, статная, с правильными чертами лица и царственной осанкой. Взгляд её был серьёзным и сосредоточенным, как и взгляды других женщин, устремлённые либо на Роксану, либо на маленькое зеркальце на длинной ручке, передававшееся по рядам.

Увидев новопришедших, Роксана бросилась им на шею.

— Настя! Милена! Аглая! Как вы здесь оказались??? — и, не дожидаясь ответа, продолжила, поворачиваясь к остальным: — Вот! Это они! Они там живут, они всё видели!

По рядам султановых жён пробежали волны громкого шёпота; теперь все взгляды были устремлены на сжавшихся у дверей девушек. Затем одна из жён встала на ноги и спросила, поднимая над рядами зеркало, в котором принцесса узнала подарок Ярины:

— Это всё правда?

— Что правда? — переспросила Аглая, понятия не имевшая, что именно зеркальце могло показать этим женщинам.

— Что вы так живёте?

— Что ваши женщины могут сами ходить по улицам, куда захотят?

— Что у ваших мужчин не бывает больше одной жены?

— Что жена может побить мужа кухонной утварью, и ей ничего за это не будет?

— Что женщина может править страной?

— Что если муж застаёт жену с любовником, он убивает любовника, а не жену?

Вопросы из зала посыпались, как плоды с хорошенько растрясённого дерева.