– Ошиблись! Пошла! Не сюда! Кисонька одна! Мурка убьет! – перепуганный Вадька мог изъясняться только телеграфным стилем, на полноценные фразы его уже не хватило.

– Спокойно, спокойно, – уговаривал и себя, и друга Сева. – Еще ничего не случилось. Сейчас по-быстрому возвращаемся…

Из темноты донесся перестук каблуков. Одним прыжком Сева оказался за деревом и рывком утянул за его ствол растерявшегося Вадьку. Женщина постоянно озиралась, иногда приостанавливалась, прислушиваясь. Наконец, успокоившись, она быстро прошла мимо сыщиков, распахнула ворота и скрылась в глубине школьного сада.

– Вот она, – шепнул очухавшийся Вадька. – Видал, как проверяется? Я был прав: хорошо, что мы у ворот ждали, а то был бы у нас бледный вид с нашей слежкой.

Вслед за Севой Вадька тихонько проскользнул в ворота. Нерешительно помялся, подергал друга за рукав:

– Слышь, Севка, не рассказывай девчонкам, что я ее чуть не упустил. Дело сделано, мы у подозреваемой на хвосте, она нас не заметила, а наши проблемы – исключительно наше дело.

– Заметано. Только помни, что ты теперь – мой должник, – согласно кивнул Сева, подбираясь к школьным дверям.

– Акула капитализма, – буркнул раздосадованный Вадька. – Ни стыда, ни совести!

Толстуха вошла внутрь и, уже не озираясь, спокойно зашагала по длинному коридору. Мальчишки осторожно двинулись за ней и тут же испуганно замерли. Из темноты, мрачные и зловещие, выступили две темные безмолвные фигуры.

– Что встали? – Безмолвие фигуры сохраняли недолго. – Давайте за ней!

Вадька постарался, чтобы его облегченный вздох не прозвучал излишне громко.

– Вы почему не снаружи? – сурово поинтересовался он.

– Так ведь все двери нараспашку стоят… Выкуп ждут! – хихикнула Катька. Зажатый у нее под мышкой Евлампий Харлампиевич согласно зашипел.

– Мама! Мама! – подойдя к лестнице, негромко позвала подозреваемая училка.

На этот раз вздрогнули все четверо сыщиков.

– Что это она, как маленькая, маму зовет? – буркнул Сева. – Какая мама в три часа ночи?

– Не кричи, я не глухая, – откликнулся сверху чей-то голос. – Сейчас спущусь.

По лестнице протопотали шаги, и из мрака выступил еще один персонаж…

– Сейчас помру на месте, – мертвым голосом прокомментировал Вадька. – Ведь это же Ильинишна!

– Та самая душевная уборщица, которую вы с Кисонькой так расхваливали?! – изумился Сева. – Она – главная похитительница?! Ну дает, старушка – божий одуванчик!

– Идиот, – выругал себя Вадька, стуча кулаком по лбу. – Мог бы догадаться! Она ведь говорила, что ее дочка здесь преподает. Вот она, дочка, – семейный бизнес устроили! – Вадька ткнул пальцем в толстуху.

– Тише ори: услышат, – одернула его Мурка.

– Марго, в спортзале ничего нет! – трагически воскликнула Ильинишна.

– Как нет?! – Позабыв про осторожность, Маргарита Петровна рванула по коридору. Сыщики последовали за ней.

Осторожно заглянув в дверь, они увидели следующую картину. Под печальным взором пригорюнившейся Ильинишны корпулентная Марго обыскивала спортивный зал. Сейчас ее объемистый зад торчал из-под козла для прыжков. Ничего под ним не обнаружив, кряхтя и пыхтя, она заглянула за перегородки, рысцой обежала все углы и, наконец, вынуждена была признать очевидное – деньгами и не пахло.

– Ничего не понимаю, – покачала головой Ильинишна.