– Помилуйте, зачем мне ее слова? Как только Тагаев вошел…

– Вы хотите сказать, что Тагаев ее любовник?

Тут он вдруг испугался, причем по‑настоящему.

– Но… Она пожирала его взглядом и, как только он остался один, бросилась к нему со всех ног. Послушайте, я не говорю, что он ее любовник, – разволновался Яхонтов, – вовсе нет. Я не имею привычки наговаривать на людей. Но то, что он был ей интересен… кстати, она и о вас меня выспрашивала. Битых два часа задавала вопросы.

Все‑таки Вольдемар Петрович редкий болтун, за душой у него ничего не держалось, он выбалтывал о себе сведения с такой же страстью, с какой выдумывал чепуху в своей газете.

– На приеме? – невинно поинтересовалась я.

– Нет, конечно. Как только мы пришли, она попыталась от меня избавиться. Потом мне стало понятно почему, но в тот момент было даже обидно.

– Так она выспрашивала обо мне до приема?

– Конечно. Еще за неделю до него.

– А при каких обстоятельствах?

Вот тут он наконец сообразил, что сболтнул то, о чем рассказывать не собирался.

– Ну… сейчас уже не вспомню. Кажется, я подвозил ее вместе с Ниной. Возможно, в тот момент…

– Вольдемар Петрович, – вкрадчиво сказала я, – вы представляетесь мне умным человеком. – Он покраснел, вряд ли поверив, и решил, что я издеваюсь. Кстати, правильно не поверил, хотя я не издевалась, я льстила. – Вы говорите, что видели Светлану второй раз в жизни…

– Ну хорошо, хорошо… Допустим, не второй. Допустим даже, что я решил за ней приударить и пару раз назначал ей свидание.

– И она ответила вам взаимностью?

– Ничего подобного. Что неудивительно. Когда я увидел ее с Тагаевым… на приеме, – поспешно добавил он, но меня не убедил. Я улыбнулась, он вздохнул, закатил глазки и попытался отвертеться. Но я пустила в ход тяжелую артиллерию.

– Вольдемар Петрович, вы мелкий пакостник… не надо морщиться, так оно и есть. Вы мелкий пакостник, но играли по правилам, до сегодняшнего дня по крайней мере. Поэтому на ваши пакости мы закрывали глаза. В конце концов, люди любят сплетни, где ж их узнать, как не из вашей газеты. Начнете хитрить, – сурово закончила я, – и я ваш поганый листок в три счета прихлопну. Вам об этом хорошо известно.

– Я и не думал ссориться с вами, – удивился он. – Да у меня и в мыслях не было. Хорошо. Я видел ее с Тагаевым раньше. Неделю назад. В кафе «Аладдин». Зашел во время ленча, а она там с этим типом. Ольга Сергеевна, предупреждаю сразу, я вам все по‑дружески, как своему человеку. Никаких официальных показаний я давать не буду. Вы должны меня понять. Тагаев… впрочем, вы его лучше знаете, – не удержался он и даже подмигнул. Очень хотелось дать ему по башке чернильницей. Чернильница впечатляла, огромная, в одну восьмую стола, малахитовая и наверняка очень тяжелая. Но иногда полезно подавлять естественные желания, что я и сделала.

– Значит, вы видели Светлану с господином Тагаевым, а когда на приеме она подошла к нему…

– Она пожирала его взглядом. Поэтому вполне естественно сделать вывод: она пришла, чтобы встретиться с ним.

– Но ведь всего за неделю до этого они встречались, и ей не потребовалось для этого доставать приглашение на прием.

– Если вы желаете убедить меня в том, что я ошибся, ради бога. Я ошибся. Она на него даже не смотрела.

– Я желаю узнать, какие события предшествовали ее убийству. Только и всего.

– А почему, собственно, вас так волнует это убийство?

– Есть обстоятельства, которые заставляют меня относиться к данному делу с личной заинтересованностью.