– А ты упорно отказываешься уходить, – фыркнул сборщик душ.

– В отличие от некоторых мне моя жизнь очень даже по нраву. Меня в ней все устраивает. Ну, кроме скуки, конечно. И раз уж Олег вернулся, то я, разумеется, снова откажусь от вашего щедрого предложения, господин собиратель. Оле-е-ег… эй, Олег! Ты в порядке?!

Я так же вяло мотнул головой:

– Нет, а что?

– Ты там это… ну… скверно выглядишь.

– Да с чего бы ему выглядеть хорошо? – не преминул съязвить Шэд. – Он на себе, считай, девять душ в одиночку тянет. И до сих пор отказывается избавиться от балласта!

– Каких еще душ?! – хором спросили мы с Максом. – Какого балласта?!

На что собиратель одарил меня совсем уж укоризненным взором, после чего щелкнул пальцами, и… я глазам своим не поверил, когда глянул вниз и обнаружил, что возле его ног, как в самый первый раз, медленно и устало кружатся восемь крохотных, едва различимых в темноте черных пятнышек.

– Боже мой… Шэд!

– Забирай своих зверей, – неприязненно буркнул сборщик, отступая в сторону. – Кормить их на расстоянии – та еще морока. Если бы ты забрал их сразу, еще куда ни шло. Но тянуть из тебя силу из такой дали… признаться, я удивлен, что ты еще ходишь.

Я вздрогнул, когда пятна с устрашающей скоростью ринулись в мою сторону. Неверяще подставил ладони. И вздрогнул повторно, когда все восемь с готовностью запрыгнули мне на руки и обдали кожу легким холодком.

– Первый, Второй, Третий…

– Они вернулись в то же утро, как ты исчез, – тихонько сообщил Макс, пока я в дикой, почти невозможной надежде рассматривал льнущих ко мне улишшей. – Слабыми, едва живыми…

– Да что им сделается? – проворчал Шэд, демонстративно отряхивая кружевные манжеты. – Хозяина они нашли и признали, так что, пока он жив, никуда от него не денутся.

– Но я видел, как они умирали, – с трудом выдавил я перехваченным от волнения горлом. – Их же у меня на глазах… одного за другим… я слышал, как им было больно!

– Терять форму всегда больно. Но если бы ты внимательно меня слушал, то давно бы вспомнил: улишши – паразиты. Таких в твоем мире называют энергетическими вампирами, поэтому, даже обретя плоть, они не изменят ни своей сути, ни первоначальных свойств. А в случае потери физической оболочки снова вернутся в исходное состояние. Как и ты, если тебя лишить личины, превратишься обратно в нурра. Теперь дошло, почему ты едва ноги таскаешь даже на том питании, которым обеспечила тебя нурра?

Я поднял на недовольного сборщика горящий взгляд.

Хоть и сволочь он… хоть и успел помотать мне нервы, но, думаю, теперь я знаю, зачем он приходил ко мне перед смертью. А еще, кажется, догадываюсь, кто именно столкнул тело мертвого карателя на изнанку и с чьей именно помощью ослабленные улишши вернулись в дом, где Макс мог подпитывать их до моего возвращения.

– Спасибо, Шэд, – хрипло сказал я, сжимая ладонь в кулак и пряча в ней внезапно обретенную малышню. – Честное слово, спасибо.

Сборщик только фыркнул. И снова исчез, больше не желая ничего ни слышать, ни объяснять.

– И что теперь? – тихо спросил Макс. – Что с тобой будет?

– Пока Ули слаб, сменить форму я не сумею. В лучшем случае вернусь в первоначальный облик, но потом еще не скоро смогу стать человеком.

– Сколько малыш будет спать?

– Да кто бы знал, – тяжело вздохнул я. – На эту матрицу он потратил все, что мы копили месяцами.