И замолчал, продолжая держать девушку за руку.

Люк задраен, в эллинге тишина, которую стерегут вооруженные до зубов десантники, — они одни, и их никто не потревожит. И маленькая койка в большом паровинге кажется самым желанным на свете ложем.

— Довольно тесно, — прошептала Кира. — Особенно вдвоем.

— Как раз вдвоем — совсем не тесно, — так же тихо ответил Драмар, нежно целуя любимую в шею. — Вдвоем хорошо.

Фуражка уже на верхней койке, строгий китель расстегнут почти наполовину — когда он успел? Кира улыбнулась и медленно ослабила узел галстука.

— «Бродяга» тебя вдохновляет…

— Меня вдохновляешь ты.

— Было бы здорово заняться любовью в полете.

— Надо подумать.

— Обязательно подумайте, коммандер.

— Обещаю, коммандер.

Китель где-то, блузка там же, юбка скользит по бедрам вниз. Обычно они не торопятся, но сейчас захлестнуло, сейчас они подростки, которые терпеть не могут длинные прелюдии, сейчас они полны страсти.

— А вы, коммандер, нетерпеливы. — Кира уселась на колени Драмара, обняла его за шею и внимательно посмотрела в темные глаза мужчины. — Я люблю вас, коммандер Накордо.

— Это признание, коммандер Дагомаро?

— Это приказ.

«Так уж вышло, что я человек самый что ни на есть обыкновенный, ничем не примечательный. Даже внешность заурядна, хотя мне неприятно в этом признаваться. Все достижения — пара научных статей да похвалы коллег. Сдержанные похвалы, говоря откровенно, поскольку по-настоящему заняться наукой у меня не получилось. Коллеги и наставники говорили, что чувствуют во мне потенциал, ждали, что он раскроется, но вышло так, как вышло, и через несколько лет я точно перейду в разряд не оправдавших надежд. Если, конечно, к тому времени это еще будет хоть кому-то интересно. Или если я ничего не изменю.

К чему нытье?

Просто хочу подчеркнуть, что я жил тихой, размеренной и незаметной жизнью, полностью поглощенный работой и мечтами, но встреча с мессером все переменила. Нет, я не стал великим, не прославился на весь Герметикон… пока, во всяком случае, не прославился, но течение времени необъяснимо ускорилось, а вокруг стали мелькать адигены и разные важные шишки, военные и гражданские. Или я стал мелькать вокруг них, это уж с какой стороны посмотреть. Поначалу, говоря откровенно, я несколько смущался и робел, но постепенно привык, и даже встреча с даром Антонио Кахлес не выбила меня из колеи.

Ну, или почти не выбила.

Это случилось через полгода после исчезновения мессера. К этому времени планеты, на которые могло выбросить „Изабеллу“, были тщательно прочесаны спасательными экспедициями Астрологического флота и лингийцами. Результаты отсутствовали: ни следов катастрофы, ни выживших. Встал вопрос: что дальше? Капитан Дорофеев собрал офицерский совет „Амуша“, мы расселись в кают-компании, предполагая длинный и грустный разговор, но начать его не успели — дверь распахнулась и в помещение вошел дар Антонио.

Его появление стало сюрпризом еще и потому, что в последние годы Помпилио практически не общался с братом, и я, говоря откровенно, не ожидал, что дар Антонио примет настолько деятельное участие в поисках мессера: он лично возглавлял спасательные работы, инструктировал капитанов и даже посетил несколько планет.

При появлении дара мы, разумеется, вскочили на ноги, но Кахлес жестом приказал нам вернуться на места, медленно обвел взглядом и произнес:

— Астрологический флот считает, что „Изабелла Та“ не вышла из Пустоты. — Дар Антонио старался держаться спокойно, но мы прекрасно видели, насколько сильно ударило по нему исчезновение брата.