— Никогда не верил ни слову из напечатанного в «Нью-Йорке». А Джина — верит. Это она предложила?

— Пятерка за сообразительность.

Конечно, по словам Джины, Айану тоже не терпелось отужинать в «Пейтруне». Джина работает вместе с Лиззи в «Мосмане и Китинге», пиаровской фирме средней руки. Ее муж, Айан, ведет в «Дейли Ньюз» рубрику «Экскурсия по городу». Кроме того, и муж, и жена пишут для нью-йоркской новостной «бегущей строки» и, к нашему немалому и обоюдному удовольствию, не упускают удобного случая похвастаться своими мерцающими творениями.

— Они встретят нас в «Пейтруне» — после того, как заглянут в галерею Сохо на открытие потрясающего шоу потрясающего художника-индейца, рисующего пальцем…

— Готов поспорить, в галерее будет полно потрясающих людей. Придет сам Лу Рид, верно?

— Точно. А вместе с ним — Тим Роббинс и Сьюзен Сейрадон. Гор Видаль тоже обещал заглянуть.

— Не говоря о Джоне Эф. Кеннеди-младшем…

— …Шерон Стоун…

— И завсегдатае, потрясающем далай-ламе. Мы засмеялись.

— В общем. Джина — в полном восторге. Дело в том, что «Пайтрун» непреклонно стоял на том, что очередь на столики у них расписана на пять недель вперед… но мне удалось миновать очередь. Полчаса назад.

— Смею ли я спросить, каким образом?

— Просто я — умнейшая женщина Нью-Йорка.

— Трудно поспорить.

— Слушай, мне нужно пулей лететь обратно на переговоры. Приходи в «Пейтрон» — Восточная Сорок Шестая авеню, дом сто шестьдесят. Столик заказан на девять пятнадцать. Пока.

И Лиззи отсоединилась.

Да, никто лучше Лиззи не сможет раздобыть места за столиком в популярнейшем в городе ресторане. К тому же стоит Лиззи чего-нибудь захотеть, и она обязательно добивается результатов. Потому что для жены, как и для меня, результат — главное.

Она тоже, как говорится, «от сохи да дохи». Слышали о поселке Утика в штате Нью-Йорк? В самом центре снегового пояса. Место, где полгода буквально белым-бело, а самая популярная достопримечательность — уходящая из города дорога. Тесть служил сержантом в местном полицейском управлении и имел склонность к депрессии, переходившей в мировую скорбь, которую старательно топил в дешевом пиве «Утика Клаб». Теща была эдакой домашней труженицей, золушкой с вечной улыбкой на лице, постоянно пребывавшей в тысячах хлопот по дому, но вечно запивавшей валиум виски, «Айриш Кримом» от Бейли.

«Нашу семью едва ли можно было назвать очень счастливой, — как-то вскоре после знакомства призналась мне любимая. — С тех пор, как мне исполнилось семнадцать, я только и думала, как бы вырваться оттуда при первом же удобном случае».

Полностью понятные мне чувства, ведь я и сам не возвращался домой с тех самых пор, как осенью восемьдесят седьмого покинул Брансвик. Да и дома, в который можно вернуться, уже не осталось. Отец давно умер, мать успела вновь выйти замуж: за профессионального игрока в гольф и переехать в Аризону, а старший брат Роб во время службы на военно-морской базе Сьюбик-Бей отдал руку и сердце барменше-филиппинке по имени Мейми.

Отец всю жизнь посвятил военному делу: для родившегося в Индианаполисе парня флот представлялся единственным способом выбраться со Среднего Запада, со всех сторон окруженного сушей. Он ушел в моряки в восемнадцать, и до самой смерти, настигшей отца двадцать девять лет спустя, флот останется для него Великим Белым Папой, командующим и решающим все проблемы.

Малость облажавшись на университетском поприще (как любил выражаться сам отец), он научился «дисциплине», «целеустремленности» и «достоинству» на флоте.