Пауза Топаз почти въявь видела, как эта задница, этот скряга облизывается.

— Мы были бы очень заинтересованы в публикации статьи, мисс Росси. Мы, конечно, крупно дадим ваше имя и портрет.

Она чуть не расхохоталась. Он, кажется, думает, что она до сих пор учится в колледже.

— Конечно, — согласилась она. — Само собой разумеется. Но нам надо обсудить один вопросик — гонорар.

— Ну, у меня, конечно, бюджет ограничен, мисс Росси, — сухо сообщил Стивенс, как бы намекая, что он презирает торгашеские разговоры.

Топаз ухмыльнулась.

— А мои претензии неограниченны, — заметила она.

Повисло молчание. Он чувствовал, что может упустить ее.

— А сколько вы хотите?

— Семьдесят тысяч фунтов, — объявила Топаз. Номера факса на материале не было, и ей хотелось, чтобы он думал, что она все еще в Англии. Это очень важно для плана. — Сегодня. Прямо на мой банковский счет. Вы получите эксклюзив по Европе и можете опубликовать материал в «Санди таймс» на следующей неделе. Сегодня я пошлю первую половину статьи по факсу с соответствующей частью кассеты. Если вы переведете деньги, вторую половину статьи получите завтра.

— А откуда я узнаю, что это не сфабриковано? Топаз поднесла диктофон к трубке и включила, дав возможность пленке покрутиться секунд двадцать.

— Я думаю, этого достаточно, мистер Стивенс. Если вы мне не доверяете, скажите, я пошлю статью в «Мейл он санди». Ну так как? Заключаем сделку?

— Да, черт побери, — резко сказал он.

Топаз услышала, как положили трубку, улыбнулась и набрала номер своего банка.

Натан пришел на работу в одиннадцать пятнадцать и направился к себе в кабинет. Он не отвечал на звонки, не просматривал почту, а сразу углубился в цифры бюджета нового цветного приложения — правление поручило его запустить. Никто не мешал. У Розена за многие годы выработалась привычка — сосредоточиться на самом главном, а уж потом заниматься другими делами. Если Элизе захочется показать макет очерков или Джози поговорить насчет рок-концерта, они могли прийти к Натану Розену лишь после ленча. А если он вдруг вызывал кого-то в кабинет до двух часов, все понимали — что-то стряслось.

В полдень на столе Топаз Росси зазвонил внутренний телефон.

— Да, — проговорила она с отсутствующим видом, склонившись над подсчетами закладных.

— Топаз? Это Ориоль, — приятным голосом сказала помощница Натана. — Не могла бы ты прямо сейчас зайти к редактору? Он хочет с тобой поговорить.

— Конечно. — Топаз почувствовала, как вспотели ладони.

Боже мой, она надеялась, что все сделала правильно и не о чем волноваться. Она стала богатой. Или по крайней мере — богаче. Семьдесят тысяч фунтов стерлингов — это сто тысяч долларов, сказала себе твердо Топаз, пытаясь успокоиться. Она встала, разгладила юбку на бедрах, безуспешно пытаясь удлинить ее, стянула вьющиеся змейки кудрей в аккуратный хвост на затылке. Скромнее, скромнее… Но, проходя мимо стеклянной двери комнаты Элизы, увидела свое отражение: красивые ноги, мягкая черная кожа юбки обтягивает зад, узкая талия подчеркнута кожаным ремнем, полные груди по-молодому задорно торчат, распирая накрахмаленную белую блузку, а хвостик лишь довершал сексапильность облика — этакая перезрелая школьница.

Покраснев, Топаз раскрыла папку, вынула статью, кассету и пошагала через коридор к кабинету Натана Розена.

«А почему я должна беспокоиться? Да пускай уволит! — с вызовом подумала Топаз. — Я в ту же секунду найду другую работу. В гробу я видала этот «Вестсайд».