Джош тут же ухватил смысл этой улыбочки: Да, чего еще ждать от тебя. Ты же американец. Бауэр — его главный соперник на пост председателя «Мьюзика уорлдвайд» после ухода на пенсию Джона Уотсона в следующем году.

— Джентльмены, — продолжал старик, — вряд ли есть необходимость напоминать, что только английская компания преуспела в поисках. И только она распродала свои альбомы в прошлом году. У меня появился сотрудник с необыкновенным нюхом на свежие таланты. Как раз такой тип музыкантов наводняет Нью-Йорк. Но чтобы она могла там действовать целенаправленно, нужна база. Я не хочу, чтобы «Уорнерз» или «Полиграм» переманили сотрудника.

— А во сколько это обойдется? — спросил председатель.

Оберман назвал цифру.

— Это крупная сумма, — неодобрительно проворчал Ганс.

— Мы можем ее вернуть утроенной.

— А насколько талантлива девушка? — спросил председатель.

Оберман повернулся к боссу.

— Джон, — сказал он, — Майкл Кребс выступает у нее режиссером бесплатно.

— Еще раз, Джо, — настаивал Кребс.

Ровена сидела на стуле рядом с пультом, наблюдая за работой. Джо Хантер, певец, как раз записывал вокал для альбома «Карла».

— Ровена, заставь его прекратить, — взмолился Джо в микрофон. — Это противоречит Женевским конвенциям.

— Ну это как Майкл скажет, — беспомощно пожала плечами девушка, улыбаясь. — «Мьюзика» не вправе вмешиваться в творческий процесс.

— Да мы уже в четырнадцатый раз это повторяем, Майкл! — простонал певец. — А это только одна строчка из песни.

— Джо, давай, у тебя получится. — Кребс оставался неумолим. — Мы не можем успокоиться на чем-то второсортном. Давай снова.

— Безжалостный подонок, — вздохнул певец, но пропел снова.

Ровена обхватила себя руками. Господи, как хорошо! Хорошо чувствовать себя занятой любимым делом, это то, к чему она всегда стремилась. Хорошо, что Джо и остальные ребята стали ее друзьями, Барбара Линкольн ушла из компании звукозаписи и стала их менеджером. Ровена искала для ребят агента, хорошего бухгалтера, расписывала тур и выполняла работу целого отдела, занимающегося артистами и репертуаром, — следила за рынком. Она заботилась обо всех своих программах, но лишь «Атомик» не давал ей покоя даже ночью.

— Ну вот, теперь то, что надо, — сказал Кребс, — можешь переходить к следующей — «как хорошо увидеть тебя снова».

— Но ведь это только вторая строчка, — застонал Джо, но с удовольствием.

Майкл посмотрел на Ровену и подмигнул.

В черном свитере и черных джинсах, он выглядел потрясающе. Ровена подумала: Майклу вообще следует жить в черном. Этот цвет подчеркивал его глаза, в нем он совершенно неотразим.

Ей нравилось быть рядом с ним.

Все началось в Нью-Йорке, четыре месяца назад, когда он приехал к ней в отель и предложил показать город.

Сначала отказал, а потом дал потрясающий шанс, застав ее врасплох. Он посадил ее в один из своих чудовищных черных лимузинов и покатал по городу. Быть рядом с Кребсом — человеком, на которого Ровена молилась столько лет! С которым она не мечтала даже поговорить. А он вез ее на ужин в ресторан «Русский чай», заказывал клубнику с шампанским. А после они поехали на концерт «Аэросмит» на Мэдисон-Сквер-Гарденз и там прошли к самой сцене.

Все держались с Майклом, как с королем. У Ровены просто кружилась голова.

Кребс был очень сдержан, очень собран, что ей так нравилось в мужчинах.