– Франсуа… – Я начал подниматься.

– Да.

Поднявшись на верхнюю полку, я вновь погрузился в беспокойный сон, полный фантазий о Бродманне, который прикинулся Герниковым и вызвал мстительных казаков, чтобы замучить и убить меня. Стараясь избавиться от кошмара, я вспоминал крепкие бедра, алые нетерпеливые губы моей Леды, ее великолепную славянскую грудь, ее волосы, гладкую спину, изгибы ее ягодиц. Секс всегда помогал мне избавиться от страха. Я все более и более склонялся к тому, чтобы рискнуть и провести пару ночей в обществе баронессы. Последствия, в конце концов, окажутся незначительными, даже если она действительно выступит против меня. Неужели я не заслуживаю большего? Я был повинен в ужасной жадности – я возжелал обладать сразу и миссис Корнелиус, и Ледой Николаевной. Как мог я позабыть об уговоре, заключенном со своим единственным в целом мире другом, с человеком, который не раз спасал мою жизнь, с моим ангелом-хранителем? Иногда, даже теперь, когда мы с миссис Корнелиус уже познали чувственную любовь, я со стыдом вспоминаю о том случае. Я не чудовище. Но я полагаю, во всех людях таится нечто, заставляющее их иногда вести себя подобно чудовищам. Оглядываясь назад, я проклинаю Берникова. Когда окружающие циничны, когда они полагают, что твои побуждения так же циничны, как их собственные, иногда ты начинаешь вести себя так же, как они. Мы все – общественные существа, подсознательно управляемые желаниями и ожиданиями наших собратьев. Я не отличаюсь от прочих. Я никогда не утверждал, что не таков, как они.

Теперь я понимаю свое поведение немного лучше. Бесспорно, я все еще пребывал во власти кошмара. Потребовалось куда больше пары недель в море, чтобы уничтожить воздействие долгих лет ужаса. Ужас действительно становится старым другом. Человек начинает тосковать по нему. Внезапное исчезновение угрозы может стать почти таким же потрясением, как утрата безопасности. Именно по этой причине после окончания крупных войн часто начинаются небольшие. От любой привычки, какой бы опасной она ни была, трудно отказаться, особенно когда в ее существовании не признаются. Возможно, еще что-то меняется в химии тела, когда происходит такой выброс адреналина. Всем нам случалось видеть собачонку, спасенную от клыков более крупного животного, – зачастую она разворачивается и впивается зубами в запястье своего спасителя. Моя любовь к миссис Корнелиус была скорее духовной, чем физической, хотя, конечно, эта девушка отличалась исключительной чувственностью. Я знаю, что тоже был для нее чем-то особенным. Она тогда не хотела рисковать нашими отношениями и вносить в них обычную похоть. Она сказала мне об этом много-много лет спустя. Теперь, конечно, я все отлично понимаю. Но на «Рио-Крузе», однако, я часто испытывал замешательство.

На следующее утро я, как обычно, встал и вышел на палубу. Воздух стал гораздо теплее, и легкие брызги воды освежили меня. Несколько матросов работали, полируя металл и отмывая палубы так, будто готовились к торжественному мероприятию. Солнце светило сквозь тонкие, стремительно мчащиеся по небу облака. Мне казалось, что я чувствовал запах, доносившийся с азиатского побережья, хотя знал, что пройдет некоторое время, прежде чем мы увидим Батум. Раненый английский офицер кивнул мне – он, хромая, проходил мимо, опираясь на трость, его лицо побледнело от боли, а индиец-денщик сопровождал хозяина, держась в паре шагов от него и демонстрируя плохо скрытое беспокойство. Женщина с картами, моя личная мойра, по-прежнему раскладывала колоду, концы ее черного платка взлетали и опускались на плечи, словно крылья ленивой чайки.