Во дворе послышались выстрелы.

– Они хотят, чтобы мы вышли, – сказал я. – Это место вот-вот подожгут. Нам нужно рассказать им хорошую историю. Вперед!

Мы направились к дверям и вышли на веранду. Руки мы подняли.

– Что происходит? – спросил я, надеясь, что хорошо изображаю возмущение.

Один из предводителей внезапно свистнул и почти с восхищением произнес:

– Похоже, мы нашли ублюдков-коммунистов, которые их подстрекали, Сэм. – Он мне издевательски поклонился. – Добро пожаловать на вечеринку, товарищи. Экие прилипалы!

Все они рассмеялись. Астрид поднесла руку к лицу, словно подавая сигнал.

Я так никогда и не узнал, была ли актриса, которая называла себя датчанкой, на самом деле сотрудницей ЧК, нанятой Бродманном, чтобы выманить меня из Голливуда. Подозрение зародилось в тот момент, когда я услышал слова клансмена. Случившееся меня потрясло. Если я продемонстрирую слишком хорошую осведомленность о клане, они могут заинтересоваться моей персоной, и в результате меня скорее всего убьют. Мне следовало доказать, что я не коммунистический агитатор (в сельских районах их собиралось немало) и не сторонник япошек. Я двинулся к клансменам, чувствуя, что попал в кошмарный сон и не могу проснуться. Мне удалось быстро объяснить, что мы с женой ехали в Лос-Анджелес, чтобы сесть на свой лайнер, который должен отвезти нас домой в Австралию. Так я объяснил наш акцент, заодно отметив, что мы были невинными туристами. Мы остановились в придорожной закусочной просто потому, что проголодались. Я облегченно вздохнул, услышав, как они обсуждают между собой услышанное, – стало ясно, что здесь собрались только местные жители. Пока продолжались споры, другие мужчины подожгли ресторан. Теперь отсутствие клиентов объяснилось. Я увидел двух визжащих гейш, которых связали и потащили в стоявший рядом грузовик. Я сообщил нашему зловещему собеседнику, что мы, жители диких мест, тоже кое-что знаем о желтой угрозе. Мы решили проблему, не пустив цветных на наши берега. Это, казалось, убедило клансменов. И все-таки даже тогда, когда они опустили оружие и жестами приказали нам сесть в машину, я боялся, что это лишь часть хитроумного заговора. Я не мог представить, что сделал Каллахан (он легко мог предать меня) и что задумал Бродманн. Я не знал, на что еще способна миссис Моган. Возможно, она вышла из дела как раз вовремя и не попала в ловушку, в которой погибли Кларк и другие. Возможно, она, а вовсе не Бродманн, заплатила Астрид или шантажом заставила ее выманить меня. Конечно, миссис Моган была заинтересована в моей смерти.

Я подошел к автомобилю. После нескольких тщетных попыток мне наконец удалось нажать на стартер, и двигатель заработал. Астрид села рядом. Ее лицо было белее огромной луны, которая теперь висела посреди чистого черного неба. Белый свет струился вокруг ее головы, создавая ореол, как на старых киевских иконах с изображениями святых. Девушка казалась по-настоящему напуганной, но это могло просто означать, что она боялась моей мести или кары своих заказчиков. Люди в капюшонах окружили нас. Огонь охватил здание. Сначала вспыхнули шелковые ширмы, и черные дыры появились в деревянных стенах. Языки пламени опадали, в небо валил дым, и лунный свет тускнел. Я решил, что вижу последние остатки клана. Я поклялся, что проведу в городах всю оставшуюся жизнь. В сельской местности мне приходилось несладко.

Человек, которого называли Сэмом, носил пурпурное одеяние: это значило, что он – Великий дракон.

– Мы не хулиганы и не трусы, – ровным голосом сказал он, – мы честные, простые люди, сражающиеся за то, что принадлежит нам. Федеральное правительство хочет лишить нас всех прав и отдать все чужакам. Езжайте домой, мои друзья, и скажите своим людям, что они делают нужное дело. Передайте им и всем прочим англосаксам эти слова: «Везде, где угрожают белым протестантам, рыцари ку-клукс-клана нанесут ответный удар – и он будет сильным».