– Почему бы вам не отправиться на пост военной полиции, в док номер восемь? Может, им уже что-то известно.

Я помчался по пристани, мое сердце неистово билось под действием кокаина и адреналина. Меня охватила паника. Может, раньше я этого не понимал, но теперь осознал: я беспокоился о миссис Корнелиус больше всех прочих. Без ее помощи мне будет существенно сложнее добраться до Англии.

Отделение военной полиции располагалось в темно-зеленом здании с красной вывеской. Я забарабанил в дверь. Мне отворил капрал в обычном форменном кителе и в клетчатом килте. На его руке белела знакомая мне повязка. Капрал что-то невнятно произнес, а когда я поднял голову и попросил его повторить, он выговорил медленно, как будто беседовал с идиотом:

– И что я могу сделать для вас, сэр?

Я сказал ему, что моя жена, английская леди, пропала в городе. Он стал более дружелюбным и расторопным.

– Миссис Пьятницки, сэр? В последний раз ее видели в кабаре «Шахразада» около полуночи. Наши люди все еще пытаются выйти на ее след, но вы даже не можете вообразить, что тут творится. Тысячи мелких столкновений, белые против красных, греческие православные против турецких мусульман, один сброд против другого, армяне против грузин, турки против армян, одна группа анархистов против другой группы, не говоря уже о семейных конфликтах.

– Моя жена не может быть замешана в чем-то подобном. В Батуме она впервые, политических связей у нее нет.

– Она англичанка, сэр. Этого вполне достаточно для кое-кого из местных ребят. Но мы думаем, что она просто поехала ненадолго прокатиться с кем-то из кабаре. Бывает, русские офицеры ведут себя слегка необдуманно, знаете ли. Возможно, они отправились к руинам.

Он указал в сторону холмов и заверил, что немедленно сообщит мне все новости, как только они появятся. Я вернулся обратно на корабль. Начался мелкий моросящий дождь. Иллюзия окончательно рассеялась. Я слушал, как дождевые капли бились об огромные листья пальм – словно стучал пулемет. Я хотел броситься в старые кварталы и самостоятельно начать поиски, но для этого пришлось бы покинуть корабль. А я не хотел рисковать – вдруг за время моего отсутствия у военной полиции появятся какие-то новости. Я горько укорял себя за чувственный эгоизм, который увел меня прочь от миссис Корнелиус. Что эти люди подумают обо мне? С их точки зрения я бросил свою жену и вернулся с другой женщиной. Пристыженный и подавленный, я поднялся на борт. Но я не мог заставить себя отойти от трапа. Когда старая няня подошла и сообщила, что баронесса хотела узнать, где я, – резко ответил, что миссис Корнелиус исчезла и я не могу прийти. В конце концов, прождав два часа и проследив за выгрузкой всего оружия, увезенного на британском армейском грузовике, я поспешно направился в каюту Леды. Она все еще лежала в койке, служанка и дочь ухаживали за ней.

– Мой бедный друг, – сказала она. – Что с вашей женой?

– Никаких новостей. Как вы себя чувствуете?

– Герников был таким милым, безобидным человеком. Таким добрым… Почему его убили? Он был похож на моего мужа. Они никому не причиняли вреда. Это так ужасно… – И она заплакала.

– Человеку необязательно кому-то вредить, чтобы стать жертвой чьей-то ненависти, – сказал я.

– Я думаю, что его убили белые, – прошептала Леда. – Красные убили моего мужа, белые убили Герникова. Все это одинаково бессмысленно.

– Нет никаких доказательств. Друзья-большевики точно так же могли напасть на него, если, скажем, он отказался дать им денег. Или какие-нибудь сионистские экстремисты. Кто знает, что за дела у него были в Батуме? Или турки. В России теперь для убийства вообще не нужны причины. Может, это просто ошибка.