В Дании Карл XII в первый и последний раз дал уговорить себя людям из внешнеполитического ведомства. Травентальский мир стал для него уроком, и он дал себе слово никогда не доверяться дипломатам, никогда не вступать в союзы с другими странами, чтобы иметь руки свободными и самому диктовать условия мира.

В конце августа шведские полки начали снова грузиться на корабли и возвращаться домой. 3 сентября Карл XII сошел на шведский берег в городе Хельсингборге. Многочисленные дипломаты и придворные набросились на него, как стая голодных ворон. Собравшись почти из всех европейских столиц, они запели в один голос, выражая свое восхищение военным и государственным гением короля Швеции. Брызгая слюной и разлившимся шампанским, они откровенно заискивали перед ним и наперебой предлагали посреднические услуги то одного двора, то другого для примирения с Августом, излагали увлекательные планы использования его полководческих талантов на полях битв за испанское наследство.

Король узнал цену всем этим дипломатическим маневрам и относился к ним холодно. Какие прекрасные обещания давали ему некоторое время назад датчане! И как горячо клялся в вечной дружбе поляк Галецкий! И что же? Он всех отослал в Стокгольм, к президенту своей канцелярии графу Бенггу, который небескорыстно обожал всю эту публику, а сам уехал в Карлсхамн, чтобы заняться приготовлением войск к переброске в Лифляндию.

Главной заботой Карла XII стала проблема финансирования операции, потому что королевская казна была пуста и добыть денег внутри страны при всем желании было невозможно. Слишком дорого обошлись «голштинские гулянья», французский театр и маскарады 1699-4700 годов. Немецкий историк Ф. Оттов оценивает их в 4,5 миллиона риксдалеров! Непосильным для страны оказалось и бремя Зеландской операции. Поэтому катастрофически Не хватало денег на экипировку, транспорт и содержание экспедиционного корпуса, отправляемого из порта Карлсхамн, Торопились перебросит на южный, берег Балтики .хотя бы пехоту, а кавалерию оставляли на потам. Собирали с бора по сосенке, с мира по нитке. Власти обратились с призывом к имущим закладывать свою недвижимость и отдавать вырученные средства казне, и граф Пипер подал в этом отношении первый пример. Заморские провинции обложили высокими налогами, а под голландский кредит заложили все свои таможенные сборы. Головную боль представляла проблема сохранения личного состава армии при морской транспортировке: во время Копенгагенской операции половина состава Уппландского и Кальмарского полков была потеряна из-за высокой смертности во время нахождения их на кораблях.

В это время Карл XII скрепя сердце сделал исключение в отношении ненавистных дипломатов и все-таки принял одного из них. Им был князь Андрей Яковлевич Хилков, посланный царем Петром для уведомления о скором прибытии в Стокгольм большого посольства для подтверждения московских договоренностей и ратификаций Кардисского мира. Князь прибыл в Рунгстед под Копенгаген и был с большой помпой встречен и обласкан королем. Русский посол привез от царя самые теплые приветы и сердечные пожелания королю Швеции. В отдельном письме Петр выражал желание сохранить мир и дружбу со Швецией на вечные времена. До короля доходили слухи о том, что царь Петр якшается с саксонцами и датчанами, но вот теперь, слава богу, оказывается, что все эти слухи были напрасны. Царь просил короля по возможности приблизить к себе Хилкова и держать его все время при себе, чтобы князь не мог пропустить важные события и докладывал бы о них в Москву.

Карл XII внял этому пожеланию и, вернувшись в Швецию, 10 сентября дал А.