— Здесь можно отдохнуть и расслабиться. Как я и обещал, — ответил Тонинью.

— С какой стати любимым всеми чечеточникам понадобился публичный дом?

— Каждому из нас необходим укромный уголок, где все просто и естественно, не так ли? Чтобы расслабиться.

Перед тем как войти в дом, каждый из них попал в жаркие объятия доны Журемы, с вулканическим смехом, от которого ее жирное тело колыхалось, как гигантская медуза. Ева, улыбаясь, стояла у двери. Они прошествовали через холл, пахнущий блевотиной бальный зал, превращенный в таверну, и вышли через дверь черного хода.

Вновь оказавшись под ярким солнцем, каждый из чечеточников скидывал шорты и плюхался в бассейн. Поощряемый кивками доны Журемы и улыбкой Евы, Флетч последовал их примеру.

Пять белых полотенец ожидали их на кромке бассейна. Шорты аккуратной стопкой лежали на столике у двери черного хода.

Худенькая девочка-подросток принесла поднос с пятью стаканами кашасы и сахарницей.

Норивал выпил кашасу залпом, попросил повторить и застыл в шезлонге.

Титу все еще плавал. Орланду скрылся в доме.

— Сейчас модно говорить о взаимовлиянии, — продолжал Тонинью. — Взаимовлияние порой утомительно, особенно с женщинами. Здешним женщинам ничего этого не нужно.

Дона Журема вышла из двери черного хода и осторожно опустилась на ступеньку.

— Как хорошо, что ты приехал, Тонинью. Девочки, правда, еще не встали. День сегодня жаркий, да и вчера они работали допоздна. Но мы уже готовим вам ленч.

— У этого человека, — Тонинью положил руку на предплечье Флетча, — специфические запросы.

Журема просияла, повернувшись к североамериканцу.

— Не верится, чтобы у него возникали какие-то трудности в отношениях с женщинами.

— В этом трудностей у него нет, — ответил Тонинью. — Не так ли, Флетч?

— Трудности у меня только с кашасой, — и он поставил стакан на выжженную солнцем траву.

— Ты, Журема, без сомнения, сможешь удовлетворить его запросы, какими бы специфическими они ни были.

Дона Журема пожала плечами.

— Мои девочки — мастерицы на все руки. Вот, к примеру, генерал авиации…

— Тонинью, — подал голос Флетч, — у меня нет специфических запросов.

— Есть, — возразил Тонинью. — Весьма специфические. Я — твой друг. Для меня важно, чтобы ты получил все, что тебе нужно.

— Мне нужно поспать, — Флетч откинулся на шезлонг и смежил веки.

— Я знаю, что тебе нужно, — Тонинью повернулся к доне Журеме. — Моему другу нужен труп.

Глаза Флетча широко раскрылись. Он вскинул голову.

— Что?

— Я же сказал, тебе нужен труп. Для совокупления, — он обратился к Журеме. — Мой друг испытывает потребность в половом акте с трупом.

Журема не рассмеялась. Тонинью она ответила по-португальски. По выражению ее глаз, лица, голосу чувствовалось, что она настроена на серьезное обсуждение возникшей проблемы.

— Потому что, — пояснил Тонинью, — мой друг — труп. Частично труп. Эта его часть не знала женщины уже сорок семь лет. Ясно же, что мы должны разбудить вселившуюся в него душу, если хотим, чтобы он сказал нам правду о своей смерти.

— Тонинью! — воскликнул Флетч.

— Я не шучу, — заверил Журему Тонинью.

Журема подошла к шезлонгу, на котором сидел Флетч.