Флетч вздохнул.

— И если уругвайцы убили Жаниу Баррету, — продолжала Марилия, — почему они пощадили Тобиаса Новаэса? Он же плавал вместе с Жаниу.

— Возможно, уругвайцы подстерегли их на берегу.

— Возможно, — кивнула Марилия.

— И набросились на Жаниу после того, как Тобиас подался в монахи. Марилия, что-то тут не так. Трудно поверить в такие временные совпадения. Как мог Тобиас уйти в монастырь, никому не сказав о своем решении, и до того, как Жаниу перерезали глотку?

— Вы забываете про шторм. Я слышала, что во время штормов люди часто вспоминают про бога. Они дают обеты. Сохрани мне жизнь, господи, а я остаток дней посвящу молитвам.

— Не исключено, что вы и правы.

— Я думаю, лодка затонула. Оба, Жаниу и Тобиас добрались до берега. Тобиас, чтобы стать монахом, Жаниу, чтобы умереть от удара ножом.

— Эффектно. Блестящая гипотеза. Но как нам узнать, соответствует ли она действительности?

Вновь блеснули глаза Марилии.

— Я бы, кстати, поставил на то, что убийца — Тобиас, — добавил Флетч. — Не он первый совершил ужасное преступление, а потом, сокрушенный чувством вины, отправился в монастырь, искупать свой грех.

— Согласна. Тобиас мог убить Жаниу. Мог украсть лодку. Но стал бы он лгать, проведя столько лет в монастыре? — Флетч промолчал и Марилия ответила сама. — Столько лет замаливая свой грех, Тобиас знал, что ложью он ввергает свою душу в ад.

— Упоминание души заставляет меня вспомнить об отце девушки, которая готовилась в монахини. Как там его звали? А, Таварэс. Он-то уж знал наверняка, что кончит в аду. Так почему бы ему не убить Жаниу?

— Убить он мог. Однако убийство — тягчайшее преступление. Какие-то грешки бог может и простить, убийство — нет.

Флетч посмотрел на браслет Марилии, сплетенный из многоцветных, местами порванных матерчатых жгутов. В Бразилии многие носили такие браслеты. Похоже, они служили не только как украшение. Но для чего еще, он не знал.

— Фернанду, — изрек Флетч. — Отец Идалины. Он ненавидел Жаниу. Долгие годы. И убил его.

— Убил собственного зятя? Оставил дочь без мужа, а внуков — без отца? — переспросила Марилия. — Пожалуй. Фернанду не считал Жаниу хорошим мужем или отцом.

— И он не мог не завидовать Жаниу. Сам Фернанду так и не получил места бухгалтера. А Жаниу приплыл на собственной лодке. Разбогател. Даже поселился в доме, построенном выше по склону.

Тут Марилия, стройная, худенькая, удивила Флетча, заказав большое кремовое пирожное.

— Знаете, — заметил Флетч, — те, кто пытается предсказать будущее, зачастую прикладывают руку к тому, чтобы их пророчества сбывались.

— Фернанду сказал, что кто-то убьет Жаниу ударом ножа, а тот все жил и жил, поэтому Фернанду решил не полагаться не случай и сделал все сам?

— Я полагаю, пророки должны заботиться о своей репутации.

— М-м-м-м-м. Так что вы предпримете, Флетч? Что вы скажете этим людям?

— Не знаю. Я не собираюсь ткнуть пальцем в монаха. Или в дедушку, главу многочисленного семейства. Или опорочить память умершего, дочь которого обесчестил убитый. Сотни людей могли убить Жаниу.

— Теперь, когда вы услышали историю его жизни, вы сможете спать?

— А как по-вашему?

Пирожные они доели молча.

— Марилия, скажите мне, что за браслет вы носите? — спросил Флетч.

Инстинктивно она коснулась браслета пальцем другой руки.