Она представила себе, как они с Гатри провели бы такой период изоляции. Однако вслед за этим ее душу пронзила тревога и боль. Вдруг она больше никогда не испытает это сладкое, снедающее чувство близости.

- Не умирай, - порывисто прошептала Каролина.

Пенни сделала вид, что не слышала того, что говорила Каролина.

Прошел еще один час, прежде чем в дверь забарабанили кулаком и мужской голос прокричал:

- Открывайте! Это я, Уильям!

Каролина и Пенни бросились к двери.

- Здесь был чужой мужчина, - выпалила Пенни, обнимая мужа. - Он напал на Каролину, когда она пошла к колодцу. Я стреляла в него!

Уильям выглядел ошеломленным. Но Каролина мало обращала на него внимания. Ее больше интересовал сутулый седовласый человек, который вошел в дом за Уильямом. В руках он нес черный саквояж, ободряюще позвякивающий врачебными инструментами.

- Это доктор Элкинс, - сказал Уильям, закрывая одной рукой дверь, а другой обнимая Пенни.

Старик поклонился в ответ на представление и немедленно подошел к кровати, на которой лежал Гатри.

- Плохо, - сказал он, снимая бинты, - очень плохо.

Каролина придвинулась ближе, готовясь, если понадобится, защищать Гатри. В то же время она отчаянно надеялась, что его спасет доктор.

- Его можно вылечить?

Доктор вздохнул, пододвинул стул и сел. Он положил руку на лоб Гатри и сказал:

- Хелло! Молодой человек!

Затем взгляд его добрых голубых глаз остановился на Каролине.

- Я не могу дать определенный ответ на ваш вопрос, мэм. Я попытаюсь сделать все, что в моих силах, чтобы поставить его на ноги. Это все, что я могу вам обещать.

Оцепеневшая Каролина кивнула.

- Согрейте мне немного воды, чтобы я мог вымыть руки, - сказал доктор Уильяму. Тот немедленно бросился выполнять его просьбу. - Первое, что мы сделаем, это почистим рану. Затем мы зашьем ее. Если он перенесет операцию этой ночью, ему на память останется ужасный шрам, так-то.

Каролина сглотнула комок.

- Он должен остаться жить, - сказала она себе, доктору и Богу. - Он хочет разрабатывать рудник, строить дом, воспитывать детей.

На лице доктора появилась добрая, ободряющая улыбка.

- Я сделаю все возможное, - заверил он ее. Мытье доктором рук было расценено Каролиной как добрый знак, свидетельствующий о склонности старика к чистоте. Доктор Элкинс снова присел рядом с лежащим Гатри.

- Полагаю, что будет немножко больно, - тихо предупредил он своего пациента, находящегося в бессознательном состоянии, - но это напомнит вам о том, что вы живы, а жизнь кое-что значит.

Каролина стояла рядом. Она хотела взять руку Гатри, но боялась помешать доктору.

Доктор Элкинс осторожно передвинул свой стул.

- Если хотите, - сказал он, - вы можете поговорить с ним, пока я работаю. Объясните ему причины, по которым ему нужно находиться здесь с нами, а не идти бог знает куда.

Каролина встала на колени и бережно взяла голову Гатри в свои руки.

- Я люблю тебя, Гатри Хэйес, - сказала она нежно. - Ты слышишь? Я люблю тебя. Я хочу готовить для тебя пищу, штопать твои носки, иметь от тебя детей. Но я не могу осуществить все это, если ты вознесешься в небеса, чтобы улечься на облаке и играть на арфе.

Ее обращение было прервано коротким отрывистым смехом доктора.

- На небесах есть много прекрасных людей, - продолжала она, - но часто нам так не хватает их на земле. Ты должен жить, Гатри. - Она поцеловала его в лоб. - Прошу тебя, останься со мной. Клянусь, я позволю тебе платить за все. Я не буду спорить с тобой, пока буду на это способна.

Гатри застонал, когда доктор удалил неумелые швы, наложенные Каролиной, и стал чистить рану. Это был болезненный процесс как для Гатри, так и для Каролины. Но без него нельзя было обойтись. Если не остановить инфекцию, Гатри непременно умрет.