"Впрочем, может быть, они не дожили до этого возраста, - подумала Каролина мрачно. - Многие дети рано умирают, когда о них некому заботиться и когда они постоянно недоедают".

Стоял солнечный день. В этот вечер она твердо решила идти на танцы, даже если ее кавалером будет Хэйес, а не Ситон.

Собрав волосы в узел, она взяла ручку и бумагу, села на веранде в кресло-качалку и стала писать письмо Ситону. Она хотела ободрить его, не раскрывая своих намерений перед тюремным цензором. Но кроме "дорогой мистер Флинн", она больше не могла придумать ни строчки.

***

Хотя сумма денег, которую Гатри имел при себе, и не была велика, он не отказал себе в удовольствии зайти в салун для традиционной бани. Заглянул он и к парикмахеру для стрижки и бритья, а также для того, чтобы пропустить порцию обжигающего темно-коричневого рома. Гатри даже купил себе в торговом центре костюм и рубашку, полагая, что после вечера танцев он наденет снова эту одежду, когда предстанет перед священником вместе с Адабель.

Адабель!

Только сейчас, на пути домой, сидя в повозке, доверху нагруженной припасами, с Тобом за спиной, он вспомнил о ее письме.

Чувство вины охватило Гатри. Он вынул письмо из кармана и надорвал зубами угол конверта. Ему на колени упал тонкий голубой лист писчей бумаги, который он раскрыл уже с раздражением. Вряд ли он изменит Адабель, если пойдет с Каролиной на танцы.

Жмурясь, он читал строки письма, написанные аккуратным почерком. Она любила его. Она скучала по нему. Она ждала и не могла дождаться, когда они будут жить вместе, одной семьей.

В другое время прямое упоминание интимных подробностей брачной жизни приподняло бы ткань его брюк в известном месте. Сейчас же это вызвало у него лишь угрызения совести.

Каролина Чалмерс при всей вздорности своего характера и дефиците пышных форм вызывала в нем более сильные ощущения.

Гатри вложил письмо в конверт и положил его снова в карман рубашки. Он вспомнил, что учительница пленила его в тот момент, когда ворвалась среди бела дня в "Адский камень и вертел".

Тоб сочувственно скулил рядом с Гатри, будто угадывая ход мыслей хозяина. Гатри обернулся и снисходительно потрепал пса. Он сводит Каролину на танцы, тем более что купил новый костюм, принял ванну и побрился. Он съездит также в Ларами, чтобы поговорить с глазу на глаз с Флинном. Он уже дал слово сделать это. Но, покончив со всем этим, он прямехонько поедет в Шайенны, встретится с Адабель и привезет ее в Болтон.

Его лицо медленно расплылось в улыбке. Когда брачный обряд соединит его с Адабель, эта строптивая учительница в конце концов перестанет, его волновать.

Прибыв в бивак, Гатри выгрузил покупки, сложив их большей частью при входе в рудник. Он бережно повесил купленный костюм на веревку для сушки белья и стал любоваться им. Улыбка исчезла с лица Гатри, когда на свадебной церемонии, которую он представлял в воображении, место Адабель заняла Каролина.

Он не мог заниматься работой в руднике, зачем тогда было принимать ванну? Гатри взял томик Суинберна. Однако, поскольку прошлой ночью, когда произошла словесная перепалка с Каролиной, ему почти не удалось поспать, он лег на живот в мягкую траву и мгновенно захрапел.

Гатри проснулся оттого, что Тоб лизал его лицо. Уже наступили сумерки. Бормоча ругательства, Гатри поднялся и направился к палатке.

Костер догорал. Гатри подбросил в него поленьев. Затем он отрезал кусок солонины, купленной днем в городе, и бросил на сковородку. Его стряпня не шла ни в какое сравнение с жареными цыплятами, поданными ему Каролиной прошлым вечером, подумал он не без раздражения.

Пожевав без всякого аппетита немного солонины, Гатри бросил оставшуюся часть куска Тоби.