Собаки завыли.

— Ник!

Ник присел и сказал:

— Хей-о, идите сюда, дурашки. Я вас не боюсь, — и тихонько свистнул.

Свист подействовал волшебным образом. Собаки успокоились, двинулись вперед, обнюхали его руку и повели себя весьма дружелюбно. Ник погладил каждую, тихо посмеиваясь, потрепал за уши.

— Вы ведь не тронете нас, правда, дурашки? — В ответ собаки виляли хвостами, а одна даже лизнула его в лицо. Когда Ник выпрямился, они окружили его и побежали рядом.

Мэгги глазам своим не верила.

— Как тебе это удалось, Ник?

— Это всего лишь собаки, Мэг, — ответил он и взял ее за руку.

Старый каменный амбар являлся частью вытянутой постройки и находился на другом конце двора, напротив дома. Он примыкал к узкому коттеджу, где в занавешенном окне на втором этаже горел свет. По-видимому, когда-то это было зернохранилище с сараем. Потом зернохранилище переделали в жилье для работника и его семьи, куда забирались с помощью лестницы. Она вела к потрескавшейся рыжей двери, над которой горела лампочка. Внизу находился сарай для повозок с единственным незастекленным окном и зияющей аркой ворот.

Ник перевел взгляд с сарая на амбар, бывший коровник, который сейчас пустовал. Луна освещала просевший гребень крыши, неровный ряд глазков наверху стены и большие деревянные ворота, щербатые и покосившиеся. Пока собаки обнюхивали их обувь, а Мэгги жалась от холода и ждала, куда ее поведет Ник, он, казалось, что-то обдумывал и, наконец, зашагал к сараю.

— Разве там никого нет? — прошептала Мэгги, показывая на освещенное окно.

— Может, и есть. Так что не надо шуметь. В сарае теплей. Амбар слишком большой, там гуляет ветер.

Он провел ее под лестницей к арке, и они вошли в сарай. Через единственное окно туда проникало немного света от лампочки, горевшей над дверью, где жили работники. Собаки последовали за ними. Спали они, по-видимому, здесь, потому что на каменном полу лежали старые одеяла. Они обнюхали их, поцарапали лапами и рухнули на колючую шерсть.

От каменных стен и пола здесь былаеще холоднее, чем снаружи. Мэгги попыталась утешить себя мыслью о том, что в таком же месте родился младенец Иисус — вот только собак там вроде бы не было, насколько она помнила христианские истории, а вот от странного писка и шороха, доносившихся из темных углов, ей стало не по себе.

Сарай был завален всяким хламом. У стены лежали груды больших мешков, стояли грязные ведра и какие-то фермерские орудия, велосипед, деревянное кресло-качалка без сиденья, унитаз. У дальней стены стоял пыльный комод, к нему и направился Ник. Он выдвинул верхний ящик и сказал с радостным удивлением:

— Эй, гляди-ка, Мэг. Нам повезло.

Она побрела к нему, то и дело спотыкаясь. Он вытащил из ящика два одеяла, большие, пушистые и, похоже, не грязные. Ник задвинул ящик, но не до конца. Дерево скрипнуло. Собаки насторожились и подняли головы. Мэгги затаила дыхание и прислушалась, что делается наверху, в жилье работников. Оттуда доносились голоса, музыка и выстрелы, но из двери никто не выглянул.

— Телик, — объяснил Ник. — Не волнуйся.

Он расчистил место на полу, постелил оба одеяла, одно на другое, и поманил ее к себе. Во второе одеяло, то, что сверху, Ник закутал себя и Мэгги.

— Вот так лучше. Согреваешься, Мэг? — И он прижал ее к себе.

Ей действительно стало теплее, но она ощупывала одеяло и вдыхала свежий запах лаванды с некоторыми сомнениями.

— Почему они держат тут одеяла? Ведь они испачкаются, верно? Или сгниют.

— Это их проблемы, верно? Главное, нам повезло. Вот. Устраивайся поудобней. Хорошо, правда? Согрелась, Мэг?

Шорохи у стен стали слышней.