— Маловероятно, Дебора.

— Но ты торопишься с выводами, не опираясь на достаточно выверенные факты.

— Какие еще требуются факты?

— Что, если… — Дебора взяла ложку, словно хотела ударить ею по столу в подтверждение своих слов. Потом выронила ее и едва слышно произнесла: — Мне кажется, она… Я не знаю.

— Уверен, рентген ноги Мэгги подтвердит, что она когда-то была сломана, а тест ДНК сделает остальное, — сказал Линли.

Дебора поднялась на ноги и отбросила назад волосы.

— Что же, смотрите. Я… Прошу прощения, я немного устала. Пожалуй, пойду к себе. Я… Нет, пожалуйста, останься, Саймон. Ведь вам с Томми еще многое нужно обсудить. Спокойной ночи.

Не успели они опомниться, как она вышла из комнаты. Линли посмотрел ей вслед и обратился к Сент-Джеймсу:

— Я что-то не так сказал?

— Ничего страшного. — Сент-Джеймс задумчиво смотрел на дверь, ожидая, что Дебора одумается и вернется. Но этого не случилось, и он повернулся к другу. Когда Дебора и Сент-Джеймс расспрашивали Линли, у каждого были свои мотивы.

— Почему же она не стала упорствовать? — спросил Сент-Джеймс. — Почему не заявила, что Мэгги ее родная дочка, плод внебрачной связи?

— Я и сам поначалу удивлялся. Мне казалось это логичным. По-видимому, Роберт Сейдж знал, сколько лет Мэгги — столько же, сколько было бы и их сыну Джозефу. Так что у Джульет не оставалось выбора. Она понимала, что ей не удастся ввести его в заблуждение. Она могла лишь сказать ему правду и надеяться на лучшее.

— И что же? Она призналась ему?

— По-видимому, да. Правда была достаточно печальная: неженатые подростки и ребенок со сломанной ножкой и черепной травмой. Не сомневаюсь, что она считала себя спасительницей Мэгги.

— Возможно.

— Согласен, черт побери. Думаю, Робин Сейдж тоже это понимал. Ведь он видел Шейлу Янапапулис уже взрослую. Не знал, какой она была в пятнадцать лет, когда родила первого ребенка. Конечно, он мог делать выводы, глядя на других ее детей — как они себя вели, что она говорила о них и их воспитании, как относилась к ним. Но он не мог знать, каково было бы Мэгги, если бы она росла у Шейлы, а не у Джульет Спенс. — Линли налил себе еще вина и мрачно улыбнулся. — Я могу лишь радоваться, что не оказался в положении Сейджа. Ведь он мучился, принимая решение, чего не скажешь обо мне.

— Ты тут ни при чем, — согласился Сент-Джеймс. — Совершено преступление, и его надо расследовать. Ты выполняешь свою работу.

— И я служу делу правосудия. Я знаю это, Саймон. Но, говоря по правде, радости мне это не приносит. — Он залпом выпил вино, налил еще, снова выпил. — Весь день я стараюсь не думать о Мэгги, — признался он. — Только о преступлении. И если продолжу проверку того, что делала Джульет — все эти годы и в прошлом декабре, — может, и забуду, почему она это делала. Ведь это не важно. Не может быть важно.

— Исходя из этого и принимай решение.

— Я твердил себе это как молитву с половины первого. Он позвонил ей и сообщил о своем решении. Она протестовала. Сказала, что не отдаст Мэгги. Попросила его прийти в коттедж вечером и обсудить ситуацию. А сама отправилась за цикутой. Выкопала корень. Накормила его за обедом. Отпустила домой. Она знала, что он умрет. Знала, как будет мучиться.

Сент-Джеймс договорил остальное:

— Сама приняла слабительное, чтобы выглядеть больной Позвонила констеблю и впутала его в эту историю.