|
Было это где-то в Германии. Богатая обстановка, множество книг и видимо-невидимо газет. В кабинете сидели несколько молодых людей. Сам редактор стоял у конторки; перед ним лежали две небольшие книжки, ожидавшие рецензии. „Вот эту мне прислали! – сказал редактор. – Но я еще не успел познакомиться с нею! Издание красивое, а что вы скажете о самом содержании?“ „Оно недурно! – отозвался один из присутствовавших, собрат автора. – Немножко растянуто, но ведь автор еще так молод! Стихосложение тоже хромает, зато мысли он высказывает весьма здравые, хотя, конечно, и довольно избитые! Но что ж? Где же набраться новых! Сказать по правде, вряд ли из него выйдет что-нибудь особенное, но похвалить его все же следует: он довольно начитан, прекрасный знаток восточных наречий и сам судит весьма здраво. Это он ведь написал такую прекрасную рецензию о моей книге „Фантазии на будничные темы“. Надо поощрить молодой талант!“ – „Но ведь он настоящий олух! – сказал другой из присутствовавших. – Кто же и губит поэзию, как не эти посредственные талантики, а он век останется посредственностью!“ – „Бедняга! – вмешался третий. – А тетушка-то его не нарадуется на него! Вы знаете ее, господин редактор. Это она ведь завербовала вам столько подписчиков на ваш последний перевод!“ – „Да, да! Премилая женщина! – подхватил редактор. – Ну так вот, я написал коротенькую рецензию: „Несомненный талант… желанный подарок… новый цветок в саду поэзии… прекрасное издание и т. д.“. Но вот еще книжка! Автор, видно, думает, что я куплю ее! Я слышал, впрочем, что ее хвалят! Говорят – большой талант! Как по-вашему?“ – „Да, все прокричали о нем, – сказал поэт. – Но тут что-то неладно. Гениальнее всего у него знаки препинания“. – „Его не мешало бы слегка пробрать, не то он уж чересчур возомнит о себе!“ – сказал третий. „Но это будет несправедливо! – вмешался четвертый. – К чему придираться к маленьким оплошностям, вместо того чтобы радоваться хорошему, а хорошего в этой книжке много! Все же он головой выше всех прочих!“ – „То-то и есть! Коли он такой гений – к нему и надо отнестись как можно строже! И без того его хвалят довольно! Нельзя же вконец вскружить ему голову?!“ – „Несомненный талант! – строчил между тем редактор. – Обычные небрежности… Как пример неудачных стихов укажем на страницу двадцать шестую, где есть два зияния… Советуем ему изучать классиков… и т. д.“.
Я отвернулся, – продолжал месяц, – и заглянул в окно тетушкиного дома; в гостиной сидела ручная птица – автор первой книжки; он принимал похвалы и поклонение собравшихся гостей и был вполне счастлив. Отыскал я затем и вольную птицу, другого поэта. Он тоже находился среди большого общества, в доме одного покровителя талантов. Разговор шел о книге первого поэта. „Я прочту и вашу! – обратился меценат к присутствовавшему поэту. – Но признаюсь – вы знаете, я всегда искренен, – я не ожидаю найти в ней что-нибудь особенное. Ваша муза чересчур вольна, фантастична! Но как человек вы, я знаю, достойны всякого уважения!“ В углу сидела молодая девушка и читала в какой-то книге:
Встречает суд гений суровый, И громкое пошлость „ура“! История эта стара, Но вечно останется новой!»
Вечер XIV
Вот что еще рассказывал мне месяц: «У дороги, ведущей в лес, стоят два крестьянских домика; низкие двери, окошки посажены вкривь и вкось; зато оба домика утопают в зелени терновых и барбарисовых кустов. |
