Виталин горько усмехнулся. Что же? У них есть вещи, он может работать, отыграться… И впечатление ужаса у него прошло так же быстро, как наступило.

Утром он снес все свои золотые вещи и радостно удивился, когда получил за них триста рублей.

«Двести домой, сто — на игру», решил он и, веселый, вернулся к жене.

— Вот тебе деньги. Не беспокойся, проживем, — сказал он ободряюще и прибавил: — я схожу к Пухлову!

— Вечером Чирковы звали.

— Поедем к ним! — согласился Виталин. Пухлов встретил его радостным возгласом.

— Что, совсем продулись? Хотите копию?

— Я пришел говорить о картине…

— Ха-ха-ха! — засмеялся Пухлов, — о картине! Да вы ее, душечка, в век не напишете. У вас теперь силы нет. Копию — можете. Хотите копию?

Виталин рассердился.

— Приходите на следующей неделе и увидите уже весь подмалевок.

Пухлов пожал плечами.

— Что же, прийти могу. Прийти нетрудно… Виталин вышел от него.

Было три часа. Он повернул направо и машинально пошел на Фонтанку.

Верстовский метал ответ.

— Хотите треть? — закричал он Виталину.

— А сколько?

— Рублей семьдесят, — ответил Верстовский. Виталин кивнул.

— Ну, ну, ну! — весело стал приговаривать Верстовский, раздавая карты, и, открыв, сразу покраснел, как клюква, и злобно швырнул карты.

— Жир!

Ни одного козыря! Виталин отсчитал семьдесят рублей и бросил их Верстовскому. У него осталось всего двадцать шесть рублей.

Он перешел к другим столам, сделал пятьдесят рублей, потом проиграл тридцать, опять выиграл, проиграл снова и, наконец, поставил последние два рубля.

Их убили, и он пошел домой.

— Ну, что у Пухлова? — спросила Наталья Александровна.

— Говорит, что я не сделаю картины. А я вот — нарочно!

Он вдруг вспыхнул жаждой работы и, пройдя в мастерскую, взял картон, уголь и стал набрасывать план своей картины. Она вставала перед ним, ясная до мелочей, и уголь быстро ходил по картону…

В передней раздался звонок.

В мастерскую ввалился Хлопов.

— Ба! За непривычным делом! — воскликнул он, крепко встряхивая Виталину руку, и потом, вглядевшись в набросок, сказал:

— Хорошо, брат, ей Богу — хорошо! Осиль только полотно таким сюжетом, и — что твои «Запорожцы!» Ей Богу! Рожи-то какие! Сразу видишь, кто проиграл, кто выиграл. Как назовешь?

— Раздача! — ответил Виталин. И глаза его загорелись, лицо оживилось. — Видишь, он проигрывает, — и Виталин указал на банкомета, — но проигрывает не ровно, а куш или два. Потому и партнеры иные проигрываются тоже. Целая гамма ощущений!

— Да! Осиль картину и, можно сказать, ходил по этим вертепам недаром!..

Виталин сильно кивнул.

— Если бы удалась картина! — вздохнул он.

— Работать надо, — твердо сказал Хлопов. — А все, брат, иные пути для добывания денег, — только мерзость!..

Виталин покраснел. В этот момент перед ним вдруг, как живая, обрисовалась рожа его первого карточного знакомца, маклера, и он быстро, несколькими штрихами, зарисовал его на углу картона.

— Фу, противная харя! — засмеялся Хлопов. — Неужели с натуры?

Виталин почувствовал необыкновенное волнение. Нарисованная рожа, казалось, сделала ему гримасу и подмигнула.

XXII

У Чирковых играли.