Я прошел с километр, испытывая невероятное удовольствие созерцая все то, что меня сейчас окружало. Ей-ей, только в весеннем лесу можно дышать вот так, полной грудью. Причем здесь воздух был прямо-таки медвяный. Не в обиду лешему из того леса, что близ родительской дачи находится, но тут мне куда лучше, чем у него в гостях.

Может, потому что здесь неподалеку находится мой дом? Нет, дача тоже входит в данную категорию, но тут все же другое. Этот дом — он только мой, и больше ничей. Он — моя крепость в самом прямом смысле.

Я достал из пакета классический продуктовый набор под названием «Угощайся, лесовик», выложил его на пенек, обнаружившийся слева от тропинки, по которой я шел, поклонился и произнес:

— Здравствуй, дядя Ермолай. Вот я и вернулся!

— Да уж вижу — оказалось, что Лесной Хозяин находится у меня за спиной. Причем, не исключено, что уже давненько — Загулял ты, парень. Ой, загулял. Кой год нос сюда не кажешь.

— Кабы мог — давно бы приехал — заверил его я — Но все дела да случаи, причем не в наших землях, а далеко отсюда.

— За морем теплее, а у нас светлее — назидательно произнес лесовик, беря с пня кругляш «столичного» — Дом есть дом, не след его надолго оставлять. Тем более с такими соседками, как у тебя.

— Ну, за дом как раз не страшно — я рассмеялся — У меня там такой домовик — что ты! Он этих соседок вые… Кхм… Отчитает и высушит, короче. А вообще — да. Там, конечно, здорово, интересно, но народ не то, что у нас. Неинтересно с ними. Знаешь, под конец я даже Дарью Семеновну пресловутую был бы рад повидать, вот до чего дошел!

— На чужой сторонушке рад своей воронушке — поддержал меня дядя Ермолай, отламывая горбушку — Только вряд ли она куда отправится, особенно теперь. Не вылазит она из Лозовки.

О как. А почему — «особенно»? Интересненько!

— Глаз-то как сразу заиграл! — захихикал леший — Поднялся вон, как борзая собака. Тут с такими лет двести назад баре охотились, которым местные земли принадлежали. Псы те были уродливые, глупые, но зайца и иную дичину брали очень ловко. Как-то раз даже меня чуть на зуб не попробовали, во как!

— Так интересно же. Чего такое с соседкой моей случилось? Кто ей глаз на задницу натянул? Ты же это имел в виду?

— Ну, это, не это… — лукаво прищурился старичок и впился зубами в хлеб.

Вот нравятся ему эдакие театральные эффекты, я это еще тогда, в позапрошлом году, понял. Он, в отличии от других мне знакомых лесовиков, в душе, похоже, актер. Ну, а почему нет? Чего в мире только не бывает.

И приятель его Карпыч такой же любитель устраивать шоу с подковырками. Как они меня тогда развели с немертвым обитателем перекрестка? Да как ребенка. Вспоминать стыдно.

Кстати, надо к нему сегодня же вечерком наведаться, еще один старый счет закрыть. Ну, и девкам-русалкам гребешков отсыпать. Я еще тогда, той давней весной, их с запасом купил, вот заначка и пригодилась.

— Уф, запарился я в рюкзаке — прошуршав молнией, высунулся на волю вольную Родька — Здорово, батюшка Ермолай. Поздорову ли?

— Скриплю помаленьку — отозвался лесовик, жуя хлебушек — А я уж надеялся, что Александр тебя, занозу эдакую, где-то там, в чужих землях оставит. Но вот ошибся, выходит. Вот же досада!

— И я тебя рад видеть — Родька спрыгнул на землю и тут же напялил на нос противосолнечные «рэйбэновские» очки.