– И Лаура ничего не сказала об этом, когда вы говорили с нею по телефону?

– Нет… вернее… нет, по моему, нет.

– И почему, как вы думаете, она ничего вам об этом не сказала?

– Да наверное, просто потом хотела сказать… Но почему это так важно?

Тули́н смотрит на него, не отвечая. Ханс Хенрик Хауге тоже уставился на нее своими большими непонимающими глазами. Но вдруг он резко поднимается, сбивая стул на пол, и кричит:

– Вы не можете удерживать меня здесь! Я имею право видеть Магнуса! Я хочу видеть его немедленно!

Чуть помедлив, Найя делает знак стоящему у двери полицейскому.

– Хорошо. Потом мы возьмем у вас слюну на анализ и снимем отпечатки пальцев. Это важно: нам нужно различать следы, оставленные домашними и чужими.

Хауге кивает и исчезает за дверью вместе с полицейским. Хесс снимает пластиковые перчатки, застегивает на молнию куртку и берет оставленную им на пластиковой подставке небольшую дорожную сумку.

– Увидимся в Институте судмедэкспертизы. Кстати, было бы неплохо проверить алиби чувака.

– Благодарю за совет. Постараюсь не забыть.

Хесс невозмутимо кивает и выходит из кухни, едва не столкнувшись с идущим в противоположном направлении полицейским.

– Хочешь поговорить с мальчиком сейчас? Он у соседки, ты можешь увидеть его в окно.

Тули́н подходит к выходящему на соседний дом окну и сквозь прореженную по осени живую изгородь всматривается в происходящее на застекленной веранде. Мальчик сидит на стуле за белым столом и возится с чем то, напоминающем игровую приставку. Он виден ей только в профиль, но и этого достаточно, чтобы отметить: движения его несколько заторможены, а лицо не очень то одухотворено.

– Он говорит совсем мало, отвечает на вопросы почти всегда односложно, и вообще, судя по всему, у него задержка в развитии.

Слушая полицейского, Тули́н разглядывает мальчика, и ее на какое то мгновение охватывает знакомое и ей чувство глубочайшего одиночества, в пучину которого он погрузился сегодня на долгие годы вперед. Но тут на веранду в сопровождении Ханса Хенрика Хауге входит пожилая женщина, по всей видимости, соседка, и заслоняет собой бедняжку. Разрыдавшийся при виде Магнуса Хауге опускается перед ним на корточки и обнимает его, но мальчик все так же сидит, выпрямив спину, за приставкой и не убирает с нее рук.

– Привести его сюда? – Полицейский с нетерпением ожидает ответа Тули́н. – Я спросил…

– Нет, пусть побудут вместе. Но понаблюдай за сожителем. И пусть кто нибудь проверит его алиби.

Найя отходит от окна, лелея надежду, что дело окажется настолько же очевидным, насколько вырисовывается сейчас. Но на какой то миг у нее перед глазами возникает маленькая каштановая фигурка из домика на детской площадке. А вдруг с переходом в НЦ 3 придется подождать?..

14

Из панорамных окон архитектурной мастерской открывается вид на весь город. Рабочие столы представляются небольшими островками суши в огромном помещении с верхним светом; оно кажется как бы перевернутым с ног на голову, потому что глаза всех сотрудников направлены на подвешенный к потолку у одной из стен плоский экран. Стиин Хартунг поднимается по лестнице со своими чертежами как раз в тот момент, когда на новостном канале заканчивается сюжет о прибытии его жены в Кристиансборг. Заметив Стиина, большинство сотрудников быстро делают вид, будто погружены в работу, пока он проходит к своему кабинету. И только его партнер Бьярке встречает коллегу смущенной улыбкой:

– Привет! У тебя есть минутка?

Они проходят в кабинет, и Бьярке закрывает дверь.

– Она молодец – здорово с журналюгами справилась, по моему.

– Спасибо. Ты с клиентами говорил?

– Да, они довольны.