|
Лишь только басовитый голос и туманный образ богатыря навещали ее по ночам в мыслях. Мечта Джиллиан не воплощалась в конкретный образ отнюдь не от недостатка мужчин в замке. Шел 1214 год. Весной король Джон уехал во Францию отвоевывать земли, которые ему пришлось уступить французскому королю в 1203 году. Саэр с сыновьями тоже были призваны в войско. Дважды битвы проходили в непосредственной близости от замка. Сам замок не атаковали, но после каждого сражения здесь находили кров множество раненых, и Джиллиан научилась зашивать и промывать раны, тереть мази и готовить отвары лекарственных трав. Именно тогда она начала общаться с жившими в замке простолюдинами и с пришлыми воинами. Они всегда нравились Джиллиан: только они никогда не обижали и не презирали ее. Поскольку она считалась последней из знатных дам замка, именно ей поручали руководить слугами, которые выполняли наиболее грязную работу и ухаживали за тяжелоранеными. Сначала ее снова пронзил страх, но очень скоро она благословила судьбу. «Благородные» рыцари бранили и били своих помощниц, распекая их за неповоротливость или невнимание. Простые воины знали свое место. Они могли ударить или обругать служанок, но для Джиллиан – госпожи из замка – у них всегда находились только теплые слова. Греясь в лучах благодарности, хоть и исходивших из такого низменного источника, Джиллиан изо всех сил старалась заслужить слова признательности. Она стала проворной и ласковой и выспрашивала у цирюльника и священника о травах, которые могли бы наилучшим образом уменьшить страдания ее подопечных. Она научилась отдавать распоряжения таким ласково авторитетным тоном, что прислуга и воины с истинным удовольствием подчинялись ей и стыдились собственной лени и грубости. Джиллиан испытала настоящее разочарование, когда в августе 1214 года войска короля Джона отступили. Она сожалела не об утрате своей хоть и небольшой, но власти – она слишком сочувствовала тем, кто принес ей эту власть, чтобы страдать от ее потери. Все дело в том, что в ее девичьем воображении король Джон воплощал все то хорошее, что она связывала с памятью об отце – ведь тот был вассалом Джона. Да еще в ней теплилась крошечная надежда, что, если Джон победит, ей удастся вырваться из рук Саэра де Серей. Возможно, ей следовало бы опасаться перемены опекуна или брака с одним из соратников Джона, но ненависть к этому грубому человеку была настолько сильна, что, казалось, даже если ей придется страдать в чужих руках, все равно это будет легче, чем жить в семействе Саэра. Вместо этого ей пришлось попасть в еще большую зависимость от опекуна. Приободренный видной ролью, которую он сыграл в разгроме войск короля Джона при Пуату, Саэр набрался наглости обратиться к графу де ла Маршу за разрешением выдать Джиллиан за своего среднего сына – Осберта. Страх, охвативший Джиллиан при этом известии, заставил ее забыть свои прежние ужасы и невзгоды как недостойные какого либо упоминания. Из всех членов этой проклятой семейки Осберт был самым мерзким. Старший сын, как и его отец, был жесток, низок и самоуверен, но не глуп. Осберт же был трусом – глупым, невежественным, неуверенным в себе и потому мучившим и издевавшимся над теми, кто слабее его, в то же время подобострастно пресмыкаясь перед более сильными. Джиллиан понимала, какую цель преследовал Саэр, избрав ей в качестве мужа именно Осберта. С одной стороны, другой вариант среднему сыну, вероятно, и не светил. Он не был достаточно искусным воином, чтобы завоевать добычу на войне или одержать победу на турнире. Никто, даже гораздо более бедный, чем Саэр, рыцарь, не хотел бы видеть Осберта в качестве зятя, так что надежды найти для него невесту с приданым практически не было. С другой стороны, Осберт слишком боялся своего отца, чтобы потребовать от него отчета о положении дел во владениях Джиллиан, когда они перейдут к нему. Фактически, женив Осберта на ней, Саэр сохранит существующее положение. Осберт никогда не осмелится даже намекнуть, что он хотел бы самостоятельно управлять поместьем. |
