Он перевел переключатель в соответствующее положение и передал сообщение, услышанное в кабинете коменданта района.

– Я – «Каскад»! Веду огневой бой со спецназом «Солдаты Халифа Рашида» из отряда Хаттаба…

Седой не завершил передачу, успев, однако, сказать главное. Пуля попала в рацию, разбив вдребезги ее корпус, и застряла в снаряженном магазине в разгрузке. Удар был такой силы, что опрокинул Седого, и он «поплыл», едва не потеряв сознание. Стало нечем дышать, и он судорожно хватал широко открытым ртом воздух.

– Ты чего, командир? – метнулся к нему Джоник. Он приподнял ему голову и заглянул в помутневшие глаза. Седой обмяк в его руках и потерял сознание…

Джоник поднялся во весь свой богатырский рост и, поливая огнем наседающих боевиков, заорал:

– Мочи их, братишки! Они командира убили!

Вслед за ним поднялся Кум и, стреляя от бедра из своего верного ПКМа, пошел на боевиков. В приемник пулемета была заряжена последняя лента патронов, снаряженная через один бронебойными и трассирующими пулями. Те полетели в ночь, легко находя свои жертвы и разрывая их в клочья.

Одновременно поднялись и остальные разведчики. Встав в круг, они, не сговариваясь, в один голос закричали: «За Седого получите, гады!»

Шквал огня рванулся из раскаленных стволов, сметая не успевших укрыться боевиков, лишая их последней надежды уцелеть под безжалостным ливнем свинца.

«Духи» понесли жестокие потери и откатились. Стрельба прекратилась.

– Их «акт отчаяния» забрал у нас восемь братьев. Скольких потеряли арабы, мы не знаем. Ты хочешь, чтоб мы нарвались еще на один такой акт и все остались тут? Надо думать что-то другое, в лоб их не взять, – сказал он.

В двухстах метрах йеменцы тоже считали потери. В их рядах недоставало шестерых, но они уже были готовы к бою и отдыхали, снаряжая магазины.

…Седой пришел в себя, когда боевики отошли, прекратив стрельбу. Он попытался подняться, но левая рука оказалась недействующей и подломилась. Опираясь правой рукой о ствол автомата, он с трудом привстал на правое колено и, не удержавшись, завалился на правый бок. К нему бросилось сразу несколько разведчиков. Седой силился что-то сказать, но только хрипел. Сеня склонился над ним и приподнял голову, прислушиваясь.

– Растяжки, – прохрипел Седой, – быстро, по всему периметру. Удаление не более пятнадцати метров. Быстро…

Сеня поднялся с колен и выдохнул: «Растяжки! Быстро!» Разведчики бросились в темноту леса, на ходу вынимая из карманов разгрузочных жилетов гранаты и мотки лески для установки растяжек. Через несколько минут они вернулись, установив вокруг маленького плацдарма, на котором они держали оборону, полтора десятка растяжек.

Насрулла, заменивший погибшего командира йеменцев, перегруппировал свой отряд и поставил задачу. По его сигналу «солдаты» скрытно, ползком должны были подобраться к русским как можно ближе, чтобы одним рывком ворваться на их позиции. Двум наиболее опытным моджахедам он выдал самодельные магниевые гранаты, дававшие в момент подрыва яркую вспышку, которые они должны были метнуть в момент рывка в расположение противника, чтобы ослепить его и лишить возможности сопротивляться. Затем Насрулла вызвал по рации Эскиева и приказал ему ползком выдвигаться к лагерю русских. Сигнал штурма – спаренная вспышка световых гранат.

Боевики рассредоточились и приступили к выполнению поставленной задачи.

Но военная мудрость одного натолкнулась на опыт и военные знания другого. Седой смог предугадать дальнейшие действия боевиков, в то время как Насрулла, рассчитывая на полный успех задуманной им атаки, и предположить не мог, что разведчики успеют приготовить ему западню.