Таковы примерно были размышления Касторпа во время первой ночной поездки по Вжещу на трамвае. Он также не мог отогнать странные ассоциации — о них нам уже известно, — навеянные внешностью покойного обер-лейтенанта Вибе. И хотя этим мыслям сопутствовала подсознательная уверенность: «Чушь какая-то, ведь это никоим, да-да, никоим образом не может повлиять на мою жизнь, на мое поведение…» — тем не менее, несмотря даже на эту защитную реакцию, почти автоматически возникшую в противовес царящему в уме тревожному сумбуру, Касторп ощущал растерянность — и не только потому, что вокруг был чужой, провинциальный, плохо освещенный город. Хуже того: он не заметил когда, а точнее, на какой остановке сошел этот тип. Кроме вагоновожатого и кондуктора, в трамвае уже никого не было. Вдобавок ко всему, добравшись наконец до дома на Каштановой улице, Касторп сообразил, что госпожа Вибе не дала ему ключей. К счастью, парадное оказалось не заперто, но у дверей квартиры он почувствовал нарастающее раздражение.

Вначале он легонько постучался — раз, другой. Безрезультатно. Тогда он нажал фаянсовую кнопку звонка, коротко и несмело, будто непрошеный гость. Через минуту снова позвонил, и только тут в квартире послышались шаги. Открывая дверь, девка что-то неприязненно бормотала себе под нос — разумеется, это относилось к нему. Касторп собирался произнести всего лишь одну, естественную в такой ситуации фразу: «Ну, поскольку я не получил ключа…», однако, взглянув на прислугу, онемел. На ней был шелковый, расписанный китайскими драконами халат, впопыхах наброшенный поверх прозрачной сорочки, под которой явственно угадывались пышные ядреные груди. Распущенные мокрые волосы пахли солью для купания.

— Ванная занята, — сказала она, пропуская жильца в коридор. — И еще барыня просят сигару курить при открытом окне!

Вероятно, этим заявлением, которое Касторп счел возмутительным, можно было бы завершить весьма подробное описание первого дня, проведенного им в чужом городе. Однако, учитывая, что ему предстоит проучиться здесь целых четыре семестра и впереди у него совершенно неожиданные события, которые глубоко отпечатаются в его душе, побудем с ним в комнате на Каштановой еще несколько минут. Возмущение довольно быстро улеглось, стоило ему заняться своим туалетом. Моясь в тазу, он кратко проанализировал минувший день. Все бы сложилось иначе, куда как лучше, придерживайся он заранее составленного плана. Не приняв предложения Кьекерникса, приехал бы прямо на Каштановую, где застал бы госпожу Вибе и не слонялся бесцельно по окрестностям, как школяр, прогуливающий уроки. Записавшись никак не позже двух на факультет, он бы отправился в центр и — как планировал — плотно пообедал в Старом городе, в рекомендуемом Брокгаузом ресторане. Одинокая долгая прогулка по берегу Мотлавы, возвращение на трамвае при дневном свете, наконец, успешные поиски какого-нибудь уютного кафе здесь, во Вжеще, чтобы за кофе и сигарой почитать газету, — так могло, так должно было это выглядеть. Укладываясь спать, Касторп дал себе торжественное обещание. Отныне, что бы ни случилось, он будет строго, ни на йоту не отклоняясь, следовать намеченным планам. Например, завтра, после того как его фамилию внесут в список студентов, он изучит каталог библиотеки политехникума, узнает, где столовая, заглянет в Зерновой банк, а затем пойдет осматривать Старый город.