Фигура Лизы заколебалась, превратилась в зыбкое туманное облачко, сквозь которое проступило тревожное лицо Марии с шевелящимися губами, но все тот же мужской голос, отчетливый и сильный, мешал расслышать голос женщины, продолжая читать Есенина:

Рассвирепев, Егор ударил этот голос рукой, всем телом, услышал удивленный взгляд незнакомца и крикнул внутрь себя с холодной яростью:

«Сгинь, декламатор! Найду — убью!»

Незнакомец в голове Крутова рассмеялся, подмигнул ему и исчез, оставив шлейф странных запахов-переживаний и ощущение плотного серого цвета, и сразу голос Марии стал громче:

— Егор, ты меня слышишь?

— Слышу, — отозвался Крутов, переживая внезапный приступ слабости: сеанс пси-связи требовал слишком много сил.

Лицо Марии заколебалось, изменилось, в нем проступили черты лица Елизаветы, а Егор ощутил всплеск радости: его услышали.

— Где ты находишься? Что с тобой? Тебя били? Как ты себя чувствуешь?

Вопросы вспыхивали разноцветными шлейфами, складывались в панно, проникали друг в друга, образовывая удивительный букет эмоциональных состояний и видеообразов.

— Я в камере, со мной все в порядке. Приехал мой бывший учитель, причин не знаю, но попытаюсь использовать. Дети где-то здесь, но точных координат не знаю. Выясню — попытаюсь освободить.

Образ Марии стал таять, голос пропал, только губы продолжали шевелиться, но сил у Крутова воспринимать передачу уже не осталось совсем. Вынырнув из пустоты, как ныряльщик из воды, он принялся хватать ртом воздух и успокаивать перевозбужденную нервную систему, с блаженством ощущая, как уходит головная боль.

Может быть, из-за того, что Крутов был занят самолечением, он и пропустил момент изменения обстановки. А когда наконец пришел в себя и осознал перемену, понял, что в камере он уже не один. Напряг зрение, с трудом сфокусировал взгляд на черной фигуре у порога, разглядывающей его оценивающе и с сочувствием.

— Кто здесь?

Раздавшийся в ответ мужской голос заставил Егора вздрогнуть, он был похож на тот, что недавно читал стихотворение Есенина.

— Меня зовут Умар Гасанович.

— Тимергалин, — пробормотал Егор.

— Разве мы знакомы? — поинтересовался гость.

— Заочно… я знаю, кто вы и кто ваш учитель.

— Ах вот оно в чем дело. Вам тоже не дает покоя мой учитель. Это становится забавным.

— Кому еще не дает покоя ваш учитель?

— Скажите, Витязь, — проигнорировал вопрос Егора Тимергалин, подходя ближе, — кто вас послал сюда и зачем?

— Как вы сюда вошли? — в том же тоне отозвался Крутов. — В «отстойник» посторонних не пускают. Или ваш друг выписал вам пропуск?

Тимергалин усмехнулся. Улыбнулся и Крутов, не видя, но чувствуя эту усмешку.

— Кажется, мы понимаем друг друга, — сказал гость. — Чтобы пройти сюда, пропуск мне не понадобился.

— Зачем вы пришли?

— Вы меня заинтересовали, Егор Лукич.

— Чем же?

— Уже тем, что вы находитесь здесь, в сердце Проекта. Во-вторых, вопреки мнению тюремщиков, вы здоровы и полны сил, что говорит о вашей способности восстанавливаться за очень короткое время. В-третьих, ваш учитель не оставил надежды переубедить вас и заставить работать в его команде, а он не стал бы тратить время на обыкновенного человека, к тому же того, кто едва не отправил его на тот свет.