Прошел час. Прошло два часа. Я сидела на своем камне, обхватив голову руками, и подбадривала Боба, громко напевая грустную песню:

— Darling, I am growing older...

Тут Боб, отшвырнув гаечный ключ, помчался, как спринтер, к ближайшей усадьбе, чтобы вызвать по телефону аварийную машину.

Вернувшись, он чуточку стер с себя смазочные масла. А потом, в ожидании, когда нас спасут, мы захотели позавтракать.

В корзинке для пикника были масло, хлеб, пиво и холодный цыпленок. А самое лучшее — большая банка гусиного паштета. И подумать только, Боб не забыл взять с собой консервный нож! После стольких часов бездействия я горела жаждой деятельности и, увлекаемая надеждой, вступила в борьбу с банкой гусиного паштета, но мне следовало бы быть поумнее!

Люди столько всего изобретают! Атомные бомбы, и пароварки с плотно прилегающей крышкой, где вода под высочайшим давлением быстро закипает, и поцелуеустойчивые губные помады. Но консервный нож, которым могла бы пользоваться я, они не изобретают. Не вздумайте говорить, что я просто не умею и что это моя вина!

— Какой на редкость идиотский этот консервный нож! — воскликнула я и с отвращением швырнула его в сторону.

С веселой улыбкой превосходства Боб, подхватив нож на лету, сказал:

— Ребенок сумеет воспользоваться этой штучкой, настолько она проста. Ребенок сумеет открыть консервную банку меньше чем за две минуты! Надо сделать лишь так...

Когда пролетели десять минут, безвозвратно канувшие в море времени, наша банка с гусиным паштетом все еще не была открыта. И общество «Долой ругань!» устроило бы себе харакири', услышь они комментарии Боба. Я решила написать письмо торговцу, у которого Боб купил этот нож, и предупредить его: если жизнь ему дорога, пусть уйдет на некоторое время в подполье. Потому что Бобу удалось придумать четыре абсолютно разных изощренных способа отнять жизнь у этого хозяина скобяной лавки, встретившись с ним снова. Однако какого-либо способа проникнуть в консервную банку Боб так и не придумал.

— Давай сюда ребенка! — сказала я. — Это единственный выход!

— What the hell are you talking about!  — заорал Боб. — Какого еще ребенка?!

— Ребенка, который с легкостью откроет эту банку меньше чем за две минуты!

В горле у Боба что-то захрипело, и секунду спустя банка с гусиным паштетом уже описывала широкую дугу над верхушками деревьев.

Молча ели мы цыпленка, запивая его пивом. Боб сидел грязный, с взъерошенными волосами и смотрел на Тетушку и на меня с такой любовью, словно мы были парой королевских кобр. Я даже начала сомневаться в том, что он и вправду обожает пикники на вольном воздухе.

Через час появилась аварийная машина, чтобы спасти нас. Там сидел юнец лет семнадцати, в синем комбинезоне. Прежде чем начать буксировать нашу машину, он приподнял капот двигателя. Присвистнув, он сунул туда руку.

— Пять долларов! — сказал он Бобу.

Затем влез в свою аварийную машину и уехал.

Выяснилось, что в этот момент Боб абсолютно и бесповоротно махнул рукой на камни, где играл ребенком. Он хотел как можно быстрее вернуться в цивилизованный мир. Кроме того, мы потеряли много времени, а хотели до вечера добраться в дом родителей Боба близ Вашингтона, где мы с Тетушкой должны были провести несколько дней.

Мы начали отступление. Мотор урчал ровно и приятно. Он сыграл уже свою весеннюю шутку и не собирался больше бастовать, пока не окажется снова на достаточном расстоянии от больших дорог.