Понимаешь ли ты меня теперь или хочешь знать еще больше? Тогда послушай, и ты поймешь, как плохи мои дела.

Я думаю о тебе каждую минуту днем, и ты — в моих беспокойных снах ночью! Ложась спать вечером, я говорю подушке: „Леннарт!“ Проходя мимо коня пивовара, я шепчу ему в ухо: „Леннарт!“ Сидя за пишущей машинкой и печатая контракт, я все время думаю: „Леннарт, Леннарт, Леннарт!“

Разрешается ли любить кого-нибудь так сильно, или же это наказание, ниспосланное человеку? Уж не думаешь ли ты, что боги гневаются на меня и отнимут тебя у меня? О всевышние боги, не делайте этого, добрые, добрые боги, потому что вы даже не представляете себе, как трудно мне достался Леннарт! Он так сопротивлялся! У него такое вялое, старое сердце… Понадобилось целых три недели, прежде чем оно встрепенулось, а мне из-за Леннарта пришлось броситься в море!

Леннарт, я не знаю ни одной другой девушки, которая обручилась бы прямо в Средиземном море. А ты знаешь такую? Я так рада этому обручению! Если какому-нибудь журналисту придет в голову проинтервьюировать меня и задать вопрос: „Когда и где ваш жених просил вашей руки?“ — как надменно я отвечу: „Когда я плавала в Средиземном море!“ Согласись, что это неповторимо!

„Кати, я как раз собирался уговорить тебя выйти за меня замуж, но не знаю, с чего начать! У тебя есть какое-нибудь предложение?“

Это сказал ты. Я сохраню эти слова в памяти до конца своей жизни. Пожалуй, это не очень походило на объяснение в любви, но в моих ушах твои слова прозвучали прекрасней, чем „Песнь Песней“ и все прочие прославленные гимны любви, вместе взятые.

Я сижу и смотрю на мое колечко. У бирюзы сейчас тот же цвет, что у неба над Флоренцией в тот день, когда я впервые увидела это кольцо. Я смотрю на него, и дождливый Стокгольм исчезает. Я мысленно возвращаюсь в маленький ювелирный магазинчик у Ponte Vecchio, а ты стоишь за моей спиной и насмешливо говоришь: „Кричи громче, Кати!..“ А теперь я спрашиваю тебя, Леннарт Сундман: зачем ты потом пошел туда и купил именно это кольцо? Ты уже тогда знал, что я — та, кому ты хотел бы его подарить? Если ты ответишь „да!“, я никогда не прощу тебе! Я никогда не прощу тебе, что ты без всякой необходимости, не подарив мне ни единого слова надежды, заставил меня проехать всю Италию!

Ну погоди, ты будешь наказан за это! Я буду кормить тебя каждый день на обед отварной треской! Так я думаю. Да, да, я еще посмотрю, что я сделаю!

Сегодня в Стокгольме идет дождь. Он стучит в окно, на дворе осень! Справедливо ли, что ты все еще греешься на солнце в Италии? Конечно, несправедливо! Но я рада, что солнце светит тебе, мой любимый! Если бы я могла достать для тебя с неба солнце, луну и звезды, я бы это сделала! Нет ничего на свете, чего бы я не хотела сделать для тебя! Подумав хорошенько, я готова взять обратно свои слова об отварной треске. Как по-твоему, тогда ты будешь счастлив со мной?

Надо быть влюбленной вечно, так сказала я Еве вчера вечером. Знаешь, что она ответила? „Так думал и Оскар Уайльд. Поэтому никогда не надо жениться и выходить замуж“.

Этот ужасный Уайльд! Не появляйся здесь и не пытайся испортить мое веселое настроение! Я надеюсь с Божьей помощью быть влюбленной, пока жива! Понимаю, что нельзя всегда испытывать такие чувства, какие я переживаю теперь, но кое-что из моих восторгов я хочу спасти и пронести через годы.