Астрид Линдгрен. Кати в ПарижеКати с улицы Каптенсгатан – 3
I
Я знаю небольшой дешевый отель на левом берегу, там можно поселиться, — сказал Леннарт, задумчиво посасывая трубку. — Когда-то там жила мадам Кюри… и Робеспьер… и я. — Подумать только, что может скрываться под вывеской старинных элегантных отелей! — воскликнула Ева. Я ничего не сказала. Я размышляла. Париж! Свадьба в Париже — а почему бы и нет? Об этом городе никто ничего дурного не слышал! Зайдя мысленно так далеко, я почувствовала, как меня охватывает восторг. Но решила придержать его и лишь немного расслабиться. — Должно быть, это фантастически весело, — сказала я, — но… — Кроме того, там существует одно большое преимущество, — заверила Ева. — Я раздобуду вам ребенка, который пойдет впереди жениха и невесты к алтарю и обратно. Такой ребенок, правда, не совсем то, на что в первую очередь надо смотреть в Париже, но я все же спросила: — В самом деле, и кто же это? — Нижеподписавшаяся Ева, — ответила она. — Поскольку я собираюсь провести отпуск под мостами Парижа. Вот так новость! — Мне казалось, это маленькие белокурые пятилетние девочки в розовом тюле, — возразил Леннарт. — Все, что я могу вам предложить, — стройную зрелую девочку в черном полотняном одеянии! — сказала Ева. — Take it or leave it. Мы с благодарностью приняли ее предложение. Был один из первых майских вечеров. Целая осень, и целая зима, и добрая часть весны прошли с того достопамятного дня, когда Леннарт сделал мне предложение прямо в Средиземном море. Семь месяцев я жила в ожидании, что мы поженимся. Время тянулось бесконечно. Но если вспомнить, как Иаков семь лет дожидался свадьбы с Рахилью… В стародавние времена выдерживали все, что угодно! А мне и семи месяцев предостаточно! Леннарт был не первым женихом в моей жизни. Он был вторым. И я надеялась, что с Божьей помощью станет последним. Первого звали Ян. Всего лишь год назад я ответила Яну, что да, мол, я выйду за него замуж, но сперва мне надо испытать, что значит быть самостоятельной и стоять на собственных ногах. И чтобы никто не заботился обо мне и не устраивал все за меня. А потом появился Леннарт. И тогда выяснилось, что все мои прежние слова — пустая болтовня! Я была готова в любую минуту расстаться со всей своей самостоятельностью и желала лишь одного: чтобы кто-нибудь заботился обо мне. При условии, чтобы этот «кто-нибудь» был Леннарт. — Нет, вы только посмотрите, посмотрите! — надменно заявила Ева. — Стоит только появиться особе мужеского полу и поманить ее мизинцем — и прощай вся ее самостоятельность! «Особа мужеского полу!» Какая несправедливость! Ведь Ян тоже был особой мужеского полу, но я не отдала бы ему свою самостоятельность, даже если бы он поманил меня всеми пальцами не только рук, но и ног в придачу. С Леннартом же все было совсем по-другому! Подумать только! Как Ева этого не понимала! Но она, вероятно, никогда не была влюблена всерьез, бедняжка! Но, кроме Леннарта и меня, не было никого, кто знал бы, что значит быть влюбленным. Мама Леннарта этого совершенно не понимала! Она только и говорила: надо, мол, хорошенько узнать друг друга… у молодых юристов, собственно говоря, и средств нет, чтобы жениться… да и завести семью слишком рано — значит помешать карьере! Нет уж! Если бы молодые люди прислушивались ко всему, что болтают старики, то развитие прекратилось бы, а земной шар перестал бы вращаться. «Хорошенько узнать друг друга!» Словно я не знала Леннарта. |
