Вы только что прочитали этот роман. Возможно, вас постигло некоторое разочарование после знаменитых «Трех мушкетеров»», после дворцовых тайн, погонь, дуэлей, лихих скачек, пестрой картины весьма свободных нравов давно ушедших столетий. Там все атрибуты авантюрно-исторического романа, в котором история — лишь красочный фон для столь же красочных героев. А здесь нет головоломно закрученной интриги, нет ни одной дуэли, вместо шпаги дворянина — сабля санкюлота. Из грязно-серой, мрачной мглы появляются герои и в кровавой реке исчезают. С первой страницы ощущение неумолимо надвигающейся гибели молодости и чистоты. На последней — словно три точки, три удара ножа гильотины. Головы «преждебывшей» юной аристократки, «подозреваемых» революционеров скатились в один грязный мешок. Через весь роман проходит этот беспощадный стук гильотины. Революция, словно бог Кронос, пожирала своих сыновей, сама, в своем живом теле, прорубала просеку для диктатуры, империи. Рожденный революцией трибунал стал палачом и могильщиком ее. По приговору скорого, неправедного суда до шестидесяти раз в день на Гревской площади отсекал головы знаменитый палач Шарль Генрих Сансон (и палачи бывают знамениты), официально именовавшийся «Исполнитель уголовных приговоров города Парижа». Уголовных, а не политических. В каждом городе, поселке Франции был в те годы свой Сансон и своя без отдыха работавшая гильотина. Не этот ли кровавый опыт террора был подхвачен диктаторами XX века?..

Для нас это книга о событиях двухсотлетней давности. А был ли для Дюма этот роман историческим? Чтобы ответить на этот вопрос, зададим еще один. Воспринимаем ли мы сегодня как исторические сочинения современных авторов о «тридцать пятом и других годах»? Нет, потому что еще жива боль и память о жертвах кровавого вихря террора, столько лет носившегося над нашей страной. Оставленные этим вихрем руины придется восстанавливать еще не одному поколению.

Время действия и время написания «Кавалера Красного замка» разделяет примерно полвека. Рядом с Дюма еще доживали свой век чудом спасшиеся жертвы революционного террора и постаревшие палачи. Не строки мемуаров и пожелтевших писем впитывала память Дюма, а живое слово очевидцев. Дюма родился 24 июля 1802 года, через девять лет после гибели своих героев. Но ведь его родителей свел случай революции. Действительно, бог знает, кто мог бы стать мужем Мари-Луизы Лабуре, дочери хозяина гостиницы из городка Вилле-Коттре, если бы не падение Бастилии. В городок для наведения нового порядка прибыли двадцать драгун перешедшей на сторону народа армии. С первого взгляда сердце девушки покорил статный мулат — рядовой Тома-Александр Дюма, родом из заморской колонии Сан-Доминго, сын маркиза Дюма де ля Пайетри, полковника королевской армии, бывшего генерального комиссара артиллерии его величества. Вскоре он стал супругом милой мещанки. В то время говорили, что революция печет своих генералов быстрее, чем они делают детей. Первого ребенка Мари-Луиза родила вскоре после того, как Тома-Александр стал генералом революционной армии. Революция стала его судьбой, ее взлет и крушение были его взлетом и крушением. Он был в Париже в начале великого террора. И на первых порах воспринял его как необходимость во имя утверждения свободы, равенства и братства. Он стал одним из храбрейших командиров, отважным до безрассудства. Но не принял террора. Где-то в провинции изрубил гильотину. Совершил легендарные подвиги в армии генерала Бонапарта, но попал в плен.