Убедившись в смерти Кази-Муллы, он пригласил всех дагестанских мулл собраться в деревне Карадах, где намеревался возвестить им о важной новости. Приглашенные явились. В полдень, когда муэдзины созывают правоверных на молитву, Гамзат-бек приехал в деревню в сопровождении самых храбрых и самых преданных мюридов. Он решительно отправился в мечеть. Совершив молитвенный обряд, он твердым и громким голосом обратился к народу:

«— Мудрые соратники по тарикату, почтенные муллы и руководители наших достойных общин! Кази-Мулла убит и теперь молится Аллаху за вас. Будем признательны ему за его преданность святому делу; будем еще неустрашимее, потому что его храбрость не может более помогать нашей. Он оказывал нам покровительство в наших предприятиях и прежде нас уйдя на небеса, он отворит своею рукой врата рая тем из нас, кто погибнет в сражениях. Наша вера повелевает нам вести войну с русскими, чтобы освободить наших соотечественников из-под их ига. Кто убьет гяура — врага нашей святой веры — тот вкусит вечное блаженство; кто будет убит в сражении с ними, того ангел смерти переселит в объятия счастливых и непорочных гурий. Возвратитесь каждый в свой аул, соберите народ, передайте ему завещание Кази-Муллы, скажите ему, что если он не попытается освободить свое отечество, наши мечети превратятся в христианские церкви, и неверные подчинят всех нас своей власти.

Но мы не можем оставаться без имама. Шамиль-эфенди, богом любимый, получивший последние наставления нашего храброго начальника, скажет вам, что назначение меня своим преемником было последним желанием Кази-Муллы. Я объявляю русским священную войну, — и с этой минуты я ваш глава и ваш имам».

Многие из присутствовавших и слышавших эту речь воспротивились было присвоению Гамзат-беком верховной власти. Послышался ропот, но Гамзат-бек сделал знак, и все замолчали. Ему повиновались.

«— Единоверцы, — сказал он, — я вижу, что ваша вера начинает ослабевать; звание имама повелевает мне снова наставить вас на путь, с которого вы удаляетесь. Повинуйтесь мне, и без ропота повинуйтесь голосу Гамзат-бека, или Гамзат-бек принудит вас к повиновению своим кинжалом».

Решительный взор оратора, его обнаженный кинжал, его мюриды, готовые на все, заставили толпу молчать — никто не осмелился протестовать. Гамзат-бек вышел из мечети, где он сам себя провозгласил имамом, вскочил в седло и в сопровождении мюридов возвратился в свой лагерь.

Духовная власть Гамзат-бека была утверждена — оставалось захватить светскую. Эта власть была в руках аварских ханов. Шамиль-эфенди, сделавшись таким же наибом Гамзат-бека, как тот когда-то был наибом Кази-Муллы, убедил Гамзат-бека избавиться во что бы то ни стало от законных владетелей страны. Многие, правда, утверждают, что этот совет был дан Гамзат-беку Асланом — казикумухским ханом, непримиримым врагом властителей Аварии.

Кто они, эти ханы?

Три брата, лишившись отца, воспитывались у своей матери Паху-Бике. Их звали Абу-Нунцал, Умма-хан и Булач-хан.

Вместе с ними их мать воспитывала и Гамзата, который поэтому приходится молодым ханам если не братом по крови, то, по крайней мере, молочным братом.

Когда русские вторглись в Дагестан, братья скрылись в Хунзахе.

Гамзат-бек пошел войной против русских, начал тревожить их день и ночь, вынудив их оставить Аварию. Русские успели разрушить в ней только две или три деревни. Гамзат-бек расположился лагерем возле Хунзаха и пригласил к себе юных ханов. Те, ничего не подозревая, поехали к нему. Но едва они прибыли в стан Гамзат-бека, как его нукеры напали с шашками и кинжалами на братьев.

Молодые ханы были храбры, хотя младший был еще почти дитя: к тому же они были окружены своими преданными слугами, а потому убить их было нелегко, и бой предстоял отчаянный.