Назарка улыбался.

– Что ж, долго побудем? – сказал он.

– Дай погуляем! Беги за водкой! На деньги!

Назарка послушно побежал к Ямке.

Дядя Ерошка и Ергушов, как хищные птицы, пронюхав, где гулянье, оба пьяные, один за другим ввалились в хату.

– Давай еще полведра! – крикнул Лукашка матери в ответ на их здоровканье.

– Ну, сказывай, черт, где украл? – прокричал дядя Ерошка. – Молодец! Люблю!

– То-то люблю! – отвечал, смеясь, Лукашка. – Девкам закуски от юнкирей носишь. Эх, старый!

– Неправда, вот и неправда! Эх, Марка! (Старик расхохотался.) Уж как просил меня черт энтот! Поди, говорит, похлопочи. Флинту давал. Нет, бог с ним! Я бы обделал, да тебя жалею. Ну, сказывай, где был? – И старик заговорил по-татарски.

Лукашка бойко отвечал ему.

Ергушов, плохо знавший по-татарски, лишь изредка вставлял русские слова.

– Я говорю, коней угнал. Я твердо знаю, – поддакивал он.

– Поехали мы с Гирейкой, – рассказывал Лукашка. (Что он Гирей-хана называл Гирейкой, в том было заметное для казаков молодечество.) – За рекой все храбрился, что он всю степь знает, прямо приведет, а выехали, ночь темная, спутался мой Гирейка, стал елозить, а все толку нет. Не найдет аула, да и шабаш. Правей мы, видно, взяли. Почитай до полуночи искали. Уж, спасибо, собаки завыли.

– Дураки, – сказал дядя Ерошка. – Так-то мы, бывало, спутаемся ночью в степи. Черт их разберет! Выеду, бывало, на бугор, завою по-бирючиному, вот так-то! (Он сложил руки у рта и завыл, будто стадо волков, в одну ноту.) Как раз собаки откликнутся. Ну, доказывай. Ну что ж, нашли?

– Живо обротали. Назарку было поймали ногайки-бабы, пра!

– Да, поймали, – обиженно сказал вернувшийся Назарка.

– Выехали; опять Гирейка спутался, вовсе было завел в буруны. Так вот все кажет, что к Тереку, а вовсе прочь едем.

– А ты по звездам бы посмотрел, – сказал дядя Ерошка.

– И я говорю, – подхватил Ергушов.

– Да, смотри тут, как темно все. Уж я бился, бился! Поймал кобылу одну, обротал, а своего коня пустил; думаю, выведет. Так что же ты думаешь? Как фыркнет, фыркнет, да носом по земи… Выскакал вперед, так прямо в станицу и вывел. И то спасибо, уж светло вовсе стало; только успели в лесу коней схоронить, Нагим из-за реки приехал, взял.

Ергушов покачал головой.

– Я и говорю: ловко! А много ль?

– Все тут, – сказал Лукашка, хлопая по карману.

Старуха в это время вошла в избу. Лукашка не договорил.

– Пей! – прокричал он.

– Так-то мы с Гирчиком раз поздно поехали… – начал Ерошка.

– Ну, тебя не переслушаешь! – сказал Лукашка. – А я пойду. – И, допив вино из чапурки и затянув туже ремень пояса, Лукашка вышел на улицу…

XXXVIII

Уж было темно, когда Лукашка вышел на улицу.