— Правда в том, что я тебя люблю и всегда хочу. Это единственная правда, которая имеет значение, все остальное враки и глупости!

Лара еще что-то порывалась сказать, но Казанова коснулся языком ее соска, чуть потянул вверх, еще сильнее, так что она даже застонала от легкой боли, потом захватил ртом грудь и, то отпуская, то снова втягивая в себя, добился, что Лариса снова часто задышала. Его рука скользнула по ее животу, заставила раздвинуться бедра, и вот уже она выгнулась навстречу, застонав от предвкушения наслаждения. То чуть ускоряя, то замедляя темп, он довел ее до полного исступления. Она стонала, кричала, кусала его плечи, выгибалась дугой, задыхаясь, произносила ласковые слова, которые обычно говорят в такие минуты женщины... Любовник намеренно мучил ее в долгом сладостном экстазе, пока Лара не обмякла, полностью обессиленная...

Глядя, как она лежит с закрытыми глазами, разметав свои роскошные волосы по его подушке, Казанова думал о том, что это самая сладостная, самая сексуальная, самая красивая и самая непредсказуемая из всех женщин, что у него были до нее.

На людях, в деловой обстановке — Снежная королева, в его постели — потрясающе чувственная, а на самом деле — какая она? Загадочная, закрытая, неожиданная... То нежная, ранимая — он лишь однажды видел, как Лариса плачет, пряча от него слезы, то как улитка — закроется в своей раковине, и к ней вообще не пробьешься.

Стоит что-то не то брякнуть, она тут же надменно вскидывает голову и уходит.

Ни разу ему не удалось в такие минуты ее удержать, хоть он просил ее остаться, как не просил ни одну женщину.

Лариса делает только то, что считает нужным, и даже упрекнуть ее не в чем. Не устраивает типичных бабских истерик, не выясняет отношения, не лезет в душу с глупыми расспросами. И даже ни разу не спросила, как спрашивали его другие женщины: “Ты меня любишь?” То ли ей это не нужно, то ли она так горда... Казанова не раз говорил ей: “Люблю тебя”, она вроде бы откликалась, но так, будто это всего лишь отзвук его слов…

Любит ли его Лариса? Конечно, нет. Это всего лишь игра в слова. Нужен ли он ей? Пока да, но только тогда, когда ей самой этого хочется, когда ей нужно забыться от своих печалей, когда она жаждет его ласки.

А она ему нужна. Ему нужна эта женщина! Он уже не раз просил ее остаться с ним. Навсегда. Ну, пусть не навсегда — Ларочка не любит этого слова, — и действительно, нет ничего вечного на свете. Но хотя бы дать ему уверенность — она с ним и больше ни с кем.

Много женщин было в его жизни, но ни одна не оставила заметного следа в душе. То безмозглые телки с тяжелой грудью и длинными ногами, то самоуверенные красотки, то истерички, которые закатывали сцены по любому пустяку, а потом сотрясались в рыданиях, надеясь, что он расчувствуется. Были и наивные дуры, которые уже на первом свидании спрашивали: “Ты меня любишь?”

Вроде бы все они были разными, а, по сути, во многом схожи.

Может быть, ему попадались именно такие...

Почему-то они считали, что, оказавшись с ним в постели, они чем-то щедро его одарили. Но красивое тело — всего лишь тело. Его нельзя подарить. Испанцы говорят: «Даже самая красивая женщина не может дать больше того, что имеет». А самый высший пик наслаждения длится всего лишь несколько секунд. Так что ничем особенным, что отличало бы одну любовницу от другой, они его не одаривали. Так считал Казанова. Однако женщины думали иначе - они полагали, что сексом могут привязать его к себе. Раз я тебе отдалась, значит, теперь ты мой, и я имею на тебя право.

Некоторые тут же пытались хлопотливо вить гнездо в его квартире, приносили свои тряпки, тапки, халаты, кремы, косметику и прочие причиндалы. И это было началом конца. Даже если до этого женщина ему нравилась, но как только она приносила что-то из своих вещей — у него как отрезало.