Любовь — чувство не эгоистическое. Она больше дает, чем берет. “Я тебя люблю и хочу, чтобы ты была счастлива, хочу, чтобы тебе было хорошо со мной” — вот лейтмотив поведения любящего человека, а не: “Я в тебя влюблен и хочу быть счастлив, хочу, чтобы мне было хорошо с тобой”.

— А раньше, когда ты обольщал женщин, сколько держалась самая стойкая?

— Да от силы пару дней. И то очень редко. Обычно в тот же день. Я привык сразу получать то, что хочу.

— И как это было — ты подходишь к ней, смотришь на нее своим особым взглядом, а дальше?

— Иногда и одного взгляда было достаточно, иногда улыбался — в улыбке ведь тоже очень много оттенков. Ты, например, меня можешь завести одной своей улыбочкой. Женщины это тоже чувствуют, когда мужик по-особому улыбается. Иногда что-то говорил. Иногда приглашал потанцевать. По-разному и смотря в какой обстановке. Нет четкого сценария. Когда эту бабу очень хочется, то даже не думаешь, что делаешь и о чем с ней говоришь. Можно говорить даже о погоде, а она все равно почувствует твое желание.

— Да, говорят же, что какие-то биотоки исходят или ферромоны. Видимо, от тебя шли такие мощные флюиды, что женщина это сразу чувствовала. Не зря ты носишь свое прозвище. Истинный Казанова. И что потом?

— А после этого отводил в любое место, где ее можно трахнуть. Мне все равно, где заниматься сексом, лишь бы баба не напрягалась.

— А ты никогда не боишься, что тебя могут застукать?

— Не боюсь. У меня все равно стоит железно. Что бы там ни случилось, а свое я получу. А если баба напрягается, то ей же хуже. Могла бы получить удовольствие, но не получит.

— Ну и гигант ты, Казанова! Но если в комнату кто-то войдет, то что ты сделаешь?

— То же, что и делал до этого.

— То есть ты можешь даже на людях?

— Я не ставил себе такой цели, но, если неожиданно кто-то входил, меня это не останавливало. И если рядом люди, то меня это тоже не смущало. В студенческие времена по четыре пары в одной комнате развлекались. Да и позже такое случалось. В моей прежней однокомнатной квартире такой трах стоял! Однажды я поимел бабу в лифте, в котором, кроме нас, ехало еще четверо.

— И что — те стояли рядом и смотрели?

— Да нет. Они стояли спиной, потом вышли, а мы остались.

— Теперь я понимаю, почему у нас было и в примерочной, и на улице в машине. Ты даже не боялся, что кто-то может войти.

— Нет, не боялся. Но мы же договорились, что сейчас разговор не про тебя.

— Да я нисколько не обижаюсь. Поняла, почему ты занимаешься сексом в разных неподходящих местах.

— А что, по-твоему, единственное подходящее место — это постель?

— Раньше я именно так считала.

— Вот видишь, как быстро я тебя переубедил.

— Да, ты переубедишь кого угодно. Если уж я позволила тебе трахнуть меня в моем собственном кабинете, где по коридору ходят мои сотрудники... Теперь понятно, почему даже неприступные бастионы так быстро сдавались. Ты просто ураган какой-то, когда тебе хочется. Раньше удивлялась, почему ты это делаешь, ведь ты меня компрометируешь. Можно же подождать до вечера.

— А я не привык ждать. Если хочется, если накатило, так зачем ждать-то?!

— Это я уже поняла. Я-то думала, что тебе иногда нужны острые ощущения. Есть люди, которые только так могут получить удовлетворение — когда их могут застукать за этим делом.