– Да, Кристин?

– Это было так великодушно с вашей стороны, доктор Пэрриш, – сказала Кристин, кладя руку ему на плечо. Она была очень красива: точеные черты лица, огромные голубые глаза, длинные темные волосы и ослепительная улыбка, как у фотомодели из рекламы зубной пасты.

– Благодарю, – ответил Эрик с некоторым удивлением. Ему было не по себе, что она стоит так близко, почти вплотную к нему, но сейчас ему было не до этого. Он думал о Максе, который застыл у стеклянной стены, отделявшей комнатку, где стоял кофейный автомат, от приемной. – Простите, мне нужно идти.

Макс повернулся:

– Ну, что вы думаете? Вы сможете ей помочь? Вы сделаете что-нибудь, чтобы поднять ей настроение?

– Я так понимаю, ты считаешь, что у твоей бабушки депрессия. Но я так не думаю.

– Почему же?

– Я обследовал ее и пришел к выводу, что она в полном порядке, учитывая обстоятельства. Она у тебя необыкновенная…

– А что насчет зонда? – В голубых глазах Макса не было ни капли протеста, только мольба. – Почему она отказывается от зонда, если у нее нет депрессии? Ведь это же… как самоубийство. Это как сказать: мне все равно, что я умираю.

– На самом деле ее решение не так уж иррационально, Макс. Многие пациенты в ее положении отказываются от зонда. – Эрик старался говорить как можно мягче. – Знаешь, зонды бывают двух типов: один вставляется в нос второй – в желудок. И в обоих случаях это довольно неприятно и…

– Но она умрет, если не будет есть! Она же будет голодать… – В глазах Макса вспыхнула боль, и сердце Эрика распахнулось навстречу этому мальчику, который был слишком юным, чтобы справиться со всем этим.

– Я понимаю. И она тоже это понимает. Я дал ей свою визитку и просил позвонить мне, если она почувствует, что ей нужна моя помощь. Она мужественно смотрит в лицо своей болезни…

– Я не позволю ей голодать. Ей нужно вставить этот зонд. Я могу ее заставить?

– Макс… я понимаю, это очень тяжело, но ты должен понять – не тебе решать. Это ее выбор. Она принимает решение вместе со своим врачом и соцработником.

– Но это неправильное решение!

– И все-таки ты должен позволить ей принять его самой. Это ее жизнь.

Эрик видел, что мальчик изо всех старается сдерживаться, но на его лице отражалась целая буря эмоций.

– А если она передумает? Можно ей будет вставить этот зонд в хосписе или дома?

– Да, можно, но это уже совсем не в моей компетенции. – Эрик сделал паузу. – Я знаю, что ты очень волнуешься за нее, это видно. Как только она окажется в хосписе, к ней приставят соцработника, который будет ей во всем помогать. Они позвонят мне, если у нее действительно начнется депрессия или любые другие эмоциональные проблемы.

– Правда? – Макс нахмурился.

– Да, и у них очень большой опыт в этих делах. – Эрик положил руку на плечо мальчика. Он вдруг подумал: каково это – иметь сына? Не то чтобы он представлял мальчика на месте Ханны, нет, тут было совсем другое. – Макс, наступает очень тяжелое время для вас обоих. Твоя бабушка верит, что тебе может помочь психотерапия, и я обещал, что предложу тебе частные сеансы. Вечерами или по выходным. – Эрик вытащил бумажник из заднего кармана, вынул визитку и протянул ее мальчику. – Пожалуйста, возьми это. Не стесняйся и звони мне, если решишь принять мое предложение.

Макс взял карточку, бросив на нее мимолетный взгляд.