Долинин лег на софу. Сон быстро сморил его, но мысли о брате занимали и сонный ум. Долинин вдруг увидел Николая. Он вошел к нему тихо, бледный, с окровавленными руками, и сказал: «Брат, я убил его. Я не мог осилить своей ненависти!»

Холодный пот облил Долинина. «Что ты сделал?» – воскликнул он в ужасе и вскочил.

– Вам сюда подать чай, барин? – спросила его горничная. Он еще не мог прийти в себя.

– Что? – спросил он, тревожно озираясь.

– Сюда, говорю, подать чай или сойдете? – повторила горничная.

– Брат не вернулся? – поинтересовался он, вспомнив сон.

– Нет еще. Как ушли, еще не вернулись!

– А! – Долинин вздохнул с облегчением. – Чай? – сказал он. – Чай снесите Грузову, а мне подадите потом, когда придет брат или Весенин. Сюда подадите!

И он опять остался один. Знойный день, как и накануне, сменился ненастной ночью. Опять гремел гром и лился дождь, все наполняя угрожающим шумом. Долинину стало жутко. Он зажег лампу. Влетел комар и с монотонным зудением стал биться о горячее стекло. Долинин раскрыл книгу, но не мог читать.

Заскрипели ступеньки. Он поспешно обернулся. Это был Весенин.

– Вот и я, – весело сказал он. – Ну и погодка! Ад на дворе. «Шел дождь, и перестал, и вновь пошел!.. «Скажите, что у вас тут делал Анохов? Вы его не видели? Странно! Он все тут вертится. От вас ехал – его встретил, теперь опять. Что вы такой бледный?

Весенин, видимо, был оживлен.

– Я? – ответил Долинин, откладывая в сторону книгу и вставая, чтобы подать Весенину руку. – Удивительно! Я не нервный вообще, но сейчас меня встревожил сон.

– Что за сон?

Долинин покачал головою и серьезно сказал:

– Никому не расскажу его, но долго не забуду. Вы верите в пророческие сны? – хрипло спросил он.

– Верю ли? – Весенин сел и закурил папиросу. В это время служанка внесла чай. – Видите ли, с другим бы я на эту тему позубоскалил, но с вами это неловко. Вы человек серьезный, – он улыбнулся. – Лично я реалист и по складу ума, и по образованию, и толковать свои сны не стал бы, но в то же время не смею отрицать пророческие сны, а потому… просто избегаю думать об этих материях.

– Я сам не верю в пророчества, но бывают ужасные сны!

Долинин провел рукою по лицу, будто смахивая кошмар.

– Вы поэт и достаточно взволнованны, – участливо сказал Весенин, – бросим эту тему и заговорим о живом деле. Я хотел бы до времени скрыть эту покупку… Главным образом от Дерунова.

Долинин с удивлением посмотрел на него.

– Видите ли… мы его подводим, и он ужасно обозлится. Сухотин ведь у него запутался, и он думает за гроши получить это имение, и вдруг – нос! От этого мы так и торопимся. Вот обозлится‑то!

Весенин рассмеялся.

– Это очень злой и мстительный человек, – предостерег Долинин, – он заплатит если не Можаеву, то вам.

– Ге! Что он мне сделает? – Весенин беспечно махнул рукою и потом, немного помолчав, заметил: – Не выношу этого господина, и в то же время жена его мне невыразимо нравится. Глубокая, сосредоточенная натура; вероятно, мечтательница и, несомненно, чиста до святости.