Драммонд достал из жилетного кармана золотые часы.

— Может получиться, что вам придется долго ждать.

Питт простоял на продуваемом холодным ветром Вестминстерском мосту почти полтора часа, прежде чем увидел, как первые депутаты покидают палату общин и идут к реке. За это время он успел съесть два горячих пирога и пудинг с изюмом, понаблюдал за бессчетным количеством парочек, под ручку прогуливающихся по набережной, и за двумя пьянчужками, нестройными голосами распевавшими «Шампанское Чарли». Он так замерз, что у него онемели пальцы.

— Прошу прощения, сэр. — Он шагнул вперед.

Два депутата остановились, недовольные тем, что с ними заговорил незнакомый человек. Они скользнули взглядами по оттопыренным карманам инспектора и по поношенному шерстяному шарфу и пошли дальше.

— Полиция с Боу-стрит, сэр, — резко произнес Питт. — Расследуется убийство сэра Локвуда Гамильтона.

Оба были шокированы; им против воли напомнили о том, о чем они не хотели вспоминать.

— Чудовищное преступление! — сказал один.

— Чудовищное! — поддакнул другой.

— Вы видели его вчера вечером, сэр?

— Ах, да-да, видел. А вы, Арбатнот? — Более высокий повернулся к своему товарищу. — Не знаю, в котором часу это было. Когда мы разошлись.

— Кажется, палата закончила работу в двадцать минут двенадцатого, — подсказал Питт.

— Ах, да, верно, — согласился с ним более коренастый и более светловолосый. — Вполне возможно. Я видел, как Гамильтон уходил. Бедняга! Ужасно!

— Он был один, сэр?

— В общем, да, он как раз закончил разговор с кем-то. — Взгляд мужчины был кротким и невыразительным. — Сожалею, но не знаю с кем. С одним из депутатов. Пожелал спокойной ночи или что-то в этом роде и пошел к мосту. Он живет на противоположном берегу, знаете ли.

— Вы не видели, кто-нибудь шел за ним? — спросил Питт.

Лицо мужчины вдруг вытянулось — он что-то вспомнил. Это уже не было упражнением в припоминании. Перед его внутренним взором возникла живейшая картина, и он понял, что оказался свидетелем того, что закончилось убийством. Выработанное за многие годы самообладание и апломб улетучились, и он представил в одиноком мужчине на мосту себя, увидел, как тот был уязвим, подстерегаемый смертью.

— Бедняга! — сдавленно проговорил он, сглотнув комок в горле. — Кажется, кто-то за ним шел, но я не знаю, кто именно. Я просто увидел фигуру, тень, когда Гамильтон прошел под первым фонарем. Боюсь, многие из нас, те, кто живет поблизости, предпочитают ходить домой пешком, если стоит хорошая погода. Конечно, некоторые уезжают в каретах или в кэбах. Поздние заседания, они ведь довольно скучные. Я мечтал побыстрее добраться до дома и лечь спать. Сожалею.

— А что вы можете сказать об этой тени? Рост, походка?

— Сожалею, я даже не уверен, что видел ее. Просто в круге света что-то промелькнуло… Как же страшно!

— А вы, сэр? — обратился Питт к другому мужчине. — Вы видели кого-нибудь вместе с сэром Локвудом?

— Нет-нет, я бы рад помочь, но это было всего лишь впечатление, не более. И лица его не видел даже под фонарем, а между фонарями — вы же понимаете, там полнейший мрак. Сожалею.

— Да, конечно. Спасибо за вашу помощь, сэр. — Питт сдержанно поклонился и перешел к другой группе мужчин, которые уже начали рассаживаться по экипажам или расходиться в разные стороны.