Оставив северное сияние у себя за спиной, мы пробирались через унылый лес на юг, стараясь двигаться по чужим колеям и следам. Путешествие было утомительным, но я, чувствуя приближение рассвета, готов был ехать без остановок. Мои проводники, однако, предпочитали делать привалы. Они спешивались, немного болтали и что-то ели. Меня подобные задержки раздражали.

— Чтобы добраться быстрее, одного желания мало, — дразнила меня Ниив.

Она доедала остатки соленой рыбы. Как она мне объяснила, ей было запрещено есть мясо, потому что она дочь шамана. Скоро ей предстоит принести жертву на могиле Госпожи Похйолы, и та что-нибудь предпримет, если сочтет нужным. Пока, по мнению Ниив, все шло хорошо. Юхан был ее старшим братом, защитником, но прекрасно понимал, что она сама себе хозяйка.

— Я должен защищать ее от волков и медведей, — улыбаясь, сказал он. — А она предпочла бы с ними танцевать, и, наверное, так и будет.

Поскольку рыбу нам не давали, мы с Юханом жевали длинные полоски оленьего мяса, такие несвежие, что я чуть не спросил, уж не кишки ли утопленника я жую. Но другой еды не было, поэтому я промолчал. Чтобы отвлечься, я наблюдал за женщиной, которая с жадностью жевала рыбу. Вокруг ее губ образовывались кристаллики льда и соли. Она наблюдала за мной с таким любопытством, что я начинал нервничать, а она это заметила. С ее лица не сходила понимающая улыбка.

— Это озеро — самое опасное место во всей Похйоле. За исключением разве что Туонелы, черного озера. Ты знал об этом?

Я знал, что озеро таит опасности, но не более того, и еще я знал, что оно скрывает в своих глубинах кричащий корабль. Я чувствовал, что это моя старая галера, затонувшая по своей воле, с моим добрым другом на борту, но говорить не стал. Я знал про озерного водяного, но что-то в тоне женщины заставило меня призадуматься. Возможно, мне придется тряхнуть стариной и вспомнить о своих талантах.

Она продолжила:

— Еще летом заклинатели целую неделю просидели у его вод, распевая свои заговоры, они пытались умилостивить Енааки, старого водяного, чтобы тот позволил им спуститься в озеро. Иногда он хватает кого-нибудь из них и утаскивает к себе. Но зимой он обычно разрешает посещения. Тебе нужно захватить с собой внутренности целого оленя или лошади — он ими питается. Иначе Енааки не пустит тебя в свое логово. Ты знал об этом?

Я не знал. Если бы я знал, что требуется подношение, то обязательно купил бы оленя. Я не мог трогать лошадей.

Ниив с удовольствием просвещала меня:

— Сто войтази, зубастых духов, охраняют затонувшие корабли. Дворец Енааки — настоящий лабиринт, бревна связаны между собой водорослями, а крыша сделана из человеческих костей. Он тянется на много миль, и в нем царит темнота. Настоящего дна у озера нет, его заменяет крыша дворца со множеством отверстий и ловушек. Если водяной захочет тебя схватить, он сделает это так быстро и утянет тебя так глубоко, что твой дух не успеет понять, что к чему.

— Я позабочусь о хорошем угощении для него.

— Постарайся. — Она пристально посмотрела на меня и нахмурилась. — Енааки давным-давно съел твоего друга, а кричит его дух.

— Если это так, я напрасно теряю время.

Наконец я понял смысл ее слов. Она с легкостью догадалась, что я пришел сюда не почтить память друга, а в надежде, что тот еще жив и что это из-за его воплей озеро назвали Кричащим.

— Но я так не думаю, — осторожно заметил я.

— Почему?

— Потому что корабль должен был защитить его. Этот корабль не по зубам даже Енааки.

— Если это тот корабль, — усмехнулась она.