— Когда она схватила меня, я заметила, что ее голова один в один похожа на голову Медузы, изображенную над камином в заброшенном монастыре, — объяснила княжна Андожская, подходя к нему ближе. Командор повернулся к ней, взгляд его черных глаз лучился на нее, мягкий и теплый.

— По — моему, ты забываешь, моя дорогая княжна, — проговорил он, — что Старо-Прилуцкий монастырь построил вовсе не я. Когда я появился здесь, на Белозерье монастырь существовал уже почти что триста лет.

— Но кто же отважился в православной обители изобразить лик античного существа? — недоуменно пожала плечами Софья.

— Это сделала его настоятельница Аксинья, — отвечал ей Командор все также невозмутимо, — не забывай, что комнаты, которые я занимаю теперь, прежде считались гостевыми — в них настоятельница помещала приезжих к себе высокопоставленных церковных визитеров. Там она соблазняла их, и в ласках, а особенно после них, они и сами нередко видели воочию, как схож лик Медузы с лицом их прекрасной любовницы. Многие из них, слывшие далеко не глупцами и даже святые подвижники, супротив всех принесенных обетов пленялись колдовскими чарами восхитительного тела настоятельницы, когда она представала перед ними обнаженной. После же они горько раскаивались, попадая во власть Демона, но уже не могли высвободиться из нее…

— Так значит Аксинья тоже… — Софья и сама побоялась выговорить вслух свою догадку

— Да, да. Ты права, — подтвердил ей Командор, — она тоже являлась воплощением Белиала на Белозерье. Пожалуй, что даже самым первым его воплощением, еще поперед княгини Евдокии Романовны. Ведь Старо-Прилуцкий монастырь пустовал с дней церковного раскола, когда он горел в первый раз. Тогда это был мужской монастырь, богатый и известный по всей округе. Поэтому, спускаясь по подземным его галереям, ты видишь захороненных там монахов, а не монахинь. Женский монастырь появился здесь гораздо позже, как раз тогда, когда я прибыл сюда по установлению из Петербурга, а вскоре вслед за мной явился сюда и Белиал. Ему очень нужен был хороший повод, чтобы обосноваться здесь. И повод такой нашелся. Белозерская молодуха Катерина, прозванная всеми Облепихой вместе со своей сестрой Фимкой занимались тайком ведовством и за то брали с окружного люда плату. Такие подружки вполне подходили для Белиала. Он подкараулил Катьку на зимних Катеринкиных гуляниях в Белозерске и внушил ей такую страсть к Семке-стрельцу, что та готова была на все, лишь бы Семку в любовники себе заполучить. Всяко пытались они с сестрой стрельца того соблазнить, но он больно уж сильно к другой девице прикипел — ничего у них не получалось. Вот тогда за дело взялся Белиал. С Семкой он справился быстро. Но устроил все так, что уж Семка тот сделался Облепихе не нужным, покорил ее Белиал красотой своею и стал ей ненаглядным возлюбленным до самого скончания дней ее.

Только в косоротую Облепиху воплощаться Демону вовсе было не интересно, он для себя получше развлечение нашел. Приняв образ наставницы Аксиньи, он затеял возродить Прилуцкий монастырь и сотворить из него рассадник греха. Вот тогда и приготовил он себе апартаменты, украсив их головой Медузы и прочими изысками. Кстати, Медуза над камином вовсе даже не проста — через ее открытый рот вполне хорошо слышится, что говорится в комнате. И Аксинья нередко пользовалась этой хитростью, спрятавшись в соседней келье. И через тот же открытый рот Медузы можно запускать сонный или отравленный дым, незаметный ни носу ни глазу — так она кое-кого намного досрочно отправила на свидание с Господом, а точнее с дружками своими Асмодеем и Азазелем, так как перед тем как усыпить — соблазнила.