Эта карта имеет два значения, не связанные между собой. Первое значение — это поездка, путешествие. Второе значение — это изменения в твоей судьбе.

Я смотрела на ковер из сухого вереска, устилавшего холмы. В памяти откуда-то всплыло «золотая осень». Всплыло и пропало. Где-то в другом мире в это время деревья покрываются золотисто-красной листвой.

Я вздохнула воздух, пронизанный запахами утреннего дождя и сухой травы, привычно смешивавшимися с вечными запахами моря, и сердце сжалось в привычной тоске по ушедшему времени. Мы с Десмондом прожили долгую жизнь вместе. Были ли мы счастливы? Наверное, да. Во всяком случае, я ни разу не пожалела, что осталась с ним. Джилл ошиблась только в одном: смерть все-таки разлучила нас. Десмонд умер, а я осталась доживать свой век одна. Наши дети теперь правили на островах, и их правление, как и правление их отца, было мудрым и безмятежным.

Вчера он приезжал ко мне в тот самый дом, где раньше жила Вивиан, а теперь я одна доживала свои дни. Вивиан ушла от нас очень давно, еще до рождения моего первого внука. Моего любимого внука, старшего сына моего старшего сына, наследника нашего герцогства. Гарет ненамного пережил Вивиан, ровно через полгода уйдя за ней на своей горящей ладье.

Красивый, и оттого абсолютно не похожий на своего деда, Дерек ворвался в дом, принося за собой пьяные запахи уходящего лета. Его пепельные кудри струились до плеч, «новая мода» — пояснил он, заметив, как я поморщилась. Серые глаза горели ярким огнем юности. Золотой дракон, вышитый на его зеленой тунике, привычно делал вид, что точит когти.

— Привет, дорогая! — он спрыгнул с коня и сжал меня в крепких объятиях, — Я только с ладьи, и сразу к тебе.

— Я рада тебя видеть, — я поцеловала его в щеку, не веря ни единому его слову: наверняка мальчишка заехал в замок, отчитался перед отцом и только тогда помчался ко мне, предварительно переодевшись в лучшие наряды, — Заходи.

Он вихрем ворвался в комнату, на ходу рассказывая мне все последние новости, снабжая их собственными, весьма остроумными комментариями. Я попыталась скрыть улыбку, но он все равно заметил:

— Что?

— Ты очень похож на своего деда.

Он скептически посмотрел на меня:

— Да? Что-то я такого за ним не помню.

— Ты просто не любишь вставать по утрам. Как отец?

— Он-то меня и прислал, говорит, зима будет очень холодной, просит тебя хоть на зиму переехать в замок.

Я покачала головой: мой старший сын всегда очень беспокоился, как я переживу зиму в этом старом домике.

— Ты же знаешь, что я не поеду.

— Послушай, я знаю, что ты очень любила деда…

— Люблю, — поправила я. Он вопросительно посмотрел на меня:

— Все еще живешь воспоминаниями?

Я пожала плечами:

— У меня же больше ничего не осталось.

— А мы?

Я улыбнулась и взъерошила ему волосы:

— Как-то твой дед сказал, что старики не должны мешать молодым своими воспоминаниями и нотациями.

— Да, он любил это повторять. Сколько лет прошло?

— Ровно три. Сегодня — годовщина.

— И ты, как всегда молча поднимешь бокал с вином, немного плеснув в очаг, чтобы задобрить богов?

— Уже, — я кивком указала на кубок, стоявший на столе.

— Да, все по-прежнему, — он развалился лавке, опершись спиной на стену, — Боги, как приятно оказаться дома.

Он подошел к окну, пытаясь разглядеть лес через мутную пленку. Я задумчиво посмотрела на него. У Дерека было весьма простое отношение к жизни, немного с юмором, немного отстраненное, он помнил лишь счастливые моменты, как когда-то, очень давно умел помнить лишь Алан.