Игорь закончил ремесленное училище, электромонтер, но с работы был дважды уволен за прогулы. Мы его вызывали, предупреждали, направляли на работу, но толку нет и нет.
— Отвечай, почему ты прогулял? — спрашивает председатель комиссии.
— А чего… Погода была хорошая… Лето… Все едут за город…
— А на второй работе почему прогулял?
— А там надо было бетон долбить, пылища в глаза летит. Ну, я и не стал ходить.
Взрыв совершенно справедливого негодования. Всем хочется, чтоб этот недоросль понял, почем фунт лиха, что такое настоящая работа. Кто-то в запале интересуется, почему у Игоря золотой зуб. Мать, которая сидит тут же, объясняет, что золотой зуб вставила сыну она: «из прынцыпа». Что же это за «прынцып»? В отместку мужу, который унес ее золотое кольцо, она взяла кольцо мужа и вставила золотые зубы себе и сыну.
Все ошеломлены такой принципиальностью, и кто-то спрашивает, что гражданка Белова думает делать с Игорем.
— Если бы можно было его убить, я бы его убила.
Наступает тишина. Что ни говори, а из уст матери такое не каждый день услышишь. И тут в деле появляется новая подробность. Слово берет заместитель председателя домового комитета.
— Беловым мы вплотную занялись с апреля месяца. Мы ему все разъяснили, какая будущность его ждет, и он вроде понял. И вот наведались мы как-то к нему и, понимаете, застали с девушкой.
Я смотрю на Игоря. На его лице по-прежнему нелепая улыбка. Мне становится тошно от этого бессмысленного толчения воды в ступе: ничего ему не объяснишь, ничего он не поймет. Поглядываю на часы: уйти бы.
— Как зовут твою девушку? — спрашивает кто-то.
— Валя.
— А фамилия?
— Не скажу.
Я не поверила своим ушам и снова подняла глаза. Улыбку словно смыло, лицо Игоря серьезно и спокойно, это совсем другое лицо.
— То есть как это не скажешь? Сейчас же говори! Мы сообщим куда следует про такую девушку!
— Не буду я ее впутывать.
— Говори сейчас же!
— Не скажу!
— Э, — произнес работник милиции, — там на лестнице стоит дожидается какая-то девушка, не она ли? Сейчас приведу.
Он выходит. Я от всей души надеюсь, что девушка ушла или хоть откажется войти сюда. Но открывается дверь, и она входит.
— Чем же это вы занимаетесь наедине с молодым человеком, а? Не стыдно?
Крепко сжав губы, девушка молчит.
— Вот сообщим вашим родителям, тогда узнаете! Как вас зовут?
— Валя, — отвечает она спокойно.
— Фамилия?
— Столярова.
— Где работаете?
— На заводе №…
— Где живете?
— Улица… дом… квартира…
— И не стыдно вам с тунеядцем водиться?
Молчит.
— Ну, уж раз вы дружите, почему не уговорите его работать?
— Я хотела его на наш завод устроить, да не вышло.
Что-то в ее спокойных, твердых ответах обезоруживает комиссию. Общий гнев обращается на мать:
— Куда вы смотрели? Золотые зубы вставляете, а воспитывать не воспитываете?
— Не буду я его воспитывать! Не буду! Мне надоело с ним возиться! Я еще сама жить хочу!
И с громким плачем она оставляет комнату.
— Зачем вы на мать нападаете? — говорит комиссии Игорь. — Она меня воспитывала как надо, это я плохой, а не она. — И, помолчав, добавляет со вздохом: — Ладно, чего там. Буду работать!
— Вот одолжил! — не без юмора говорит председатель комиссии. |