|
Но все-таки, что ни говори, а если человек чем-то одержим, если он что-нибудь бескорыстно любит… Нет, что ни говори, это все-таки заручка. Однако со стороны тут ничего не посоветуешь. Ничего не подскажешь. Судьба Игоря в его руках. Пока он был мал, она зависела от семьи, от школы. Немногим одарила его семья. Да и школа, судя по всему, не оставила глубокого следа в его памяти. И сейчас, на пороге совершеннолетия, он сам хозяин своей жизни, кузнец своего счастья или своей беды. Так же, как и Лена Киреева, так же, как Володя Дюков.
Недавно на одной читательской конференции мне пришлось услышать такие слова: «Зачем описывать семейное болото? Кому это интересно, то, что происходит в четырех стенах?» Заседание комиссии по делам несовершеннолетних беспощадно и отчетливо подтверждает ту простую истину, что эти четыре стены многое определяют. Сколько ни говори об ответственности школы, но первые семь лет тебя растили дома. В этих четырех стенах человек получает свои первые представления о мире, о своем месте в жизни. В этих четырех стенах проходит большая часть твоей жизни. От этого никуда не уйти. Не будем утешать себя тем, что семьи, прошедшие перед комиссией, — исключение, что это единичные случаи. Сколько бы их ни было — они есть. Пьянство. Развод. Безотцовщина. Если мальчишка сбился с пути, непременно наткнешься на одну из этих причин, а то и на все сразу. Комиссия по делам несовершеннолетних полна добрых намерений. Она устраивает подростков на работу, старается предостеречь оступившихся, не оставляет и того, кто попал в колонию, и помнит о тех, кто из колонии вернулся. Но заменить семью и постоянный семейный надзор она не может. Пусть члены комиссии не обидятся на это раздумье вслух. Много «дел» сразу не под силу им разобрать в один присест. Ведь любая жизненная история, над которой комиссии приходится ломать голову, требует напряжения всех душевных и умственных сил. И в конвейер «дел», которые разбирались напоследок, члены комиссии уже не могли вникать по-настоящему. Кроме того, как бы ни были проницательны члены комиссии, как бы добросовестно ни доложил суть дела представитель милиции или общественности, суть характера и обстоятельств все-таки может остаться не раскрытой. Так, кажется мне, едва не произошло в случае с Игорем Беловым и Валей Столяровой. История эта оказалась гораздо сложнее, нежели привычная схема: тунеядец и подстать ему легкомысленная девушка. И еще: чаще всего комиссия вступает в борьбу поздновато. Четырнадцатилетний Боря, четырнадцатилетняя Лена, пятнадцатилетний Дюков — это уже твердые орешки. Помочь им сейчас очень трудно, и, боюсь, никакие полезные советы и даже штрафы не изменят облика их семей. О неблагополучии в четырех стенах надо, видимо, узнавать раньше, гораздо раньше…
1962 г.
О понятиях совсем не старомодных
Это было в городе Энске. Да не подумают, что я хочу заинтересовать читателя таинственным началом. Оно вызвано необходимостью. Здесь пойдет речь о двух молодых людях. Он потащит за собой в жизнь груз поступка, о котором говорят по-разному: «Какая подлость!» — и «Почему подлость? Совершенно правильно поступил!» Она унесет с собой смятение, ощущение беззащитности, страх перед людьми. Итак: молодой человек, будущий инженер, познакомился с преподавательницей музыки. Он попросил ее послушать, как он играет, и сказать, есть ли у него способности. Она послушала его игру и обещала подготовить к поступлению в музыкальное училище, где сама преподает. Она — назовем ее Ниной Сергеевной — занималась с ним после своего рабочего дня, и вскоре он был принят на вечернее отделение училища. С самого начала руководство училища, в частности председатель месткома, было несколько взволновано тем, что молодые люди занимались по вечерам. |
