— Лучше.

— Жаль. В смысле, что придется ей опять сильно расстроиться. Что ж, спасибо, Ксения Максимовна.

— Что, все?

— Надо идти по горячему следу. Выяснить, где был Геннадий Рюмин в момент убийства Анатолия Воробьева. С вами не прощаюсь. Очень много у нас еще впереди задушевных разговоров. Не скажу, что мне это слишком неприятно.

Ксения даже не знала, что делать с этой его симпатией. Вот уже и откровенничать начал. А вдруг это хитрый прием? Раскручивает ее, рассказывая о своих собственных проблемах. Ждет, что в ответ она расскажет о своих. Но разве мужчина может быть настолько близким другом, чтобы рассказать ему, как это трудно быть глупой, беззащитной женщиной? Дурехой?..

И Ксения вдруг поняла, что только что совершила предательство. Она предала Генку, который единственный был рядом, когда ей было очень и очень плохо. Чтобы спасти другого предателя, которого она неизвестно за что любила и разлюбить не могла.

3: 2

Но Генка вполне мог никуда не выходить в этот вечер из дома. Сидеть со своей Лидушей перед телевизором и смотреть, как она вяжет крохотный шерстяной носочек. И Ксения жалобно всхлипнула, вспомнив, что четыре года назад не успела купить даже ни одной пеленки.

Подлец! Господи, ну почему она такая дуреха?!

На следующий день утром Ксения вспомнила, что у него выходной. Надо поехать за этими проклятыми ключами. Вернуть их на положенное место: на полочку в прихожей. В кармане ее теплой куртки по-прежнему лежал плотный шарик, скрученный из газетного клочка. Она вздохнула с облегчением, когда выбросила его в первую же попавшуюся на дороге урну. А вообще утро ей нравилось. Как всякое утро, которое Ксения проводила вместе с ним. Обычно они долго, до самого обеда валялись в постели, и обоим хотелось только одного: чтобы и через десять лет, и через двадцать наступали эти долгожданные выходные, и все начиналось бы с поцелуя, и на несколько часов они оставались бы на свете одни…

«Быть может, сегодня?» — подумала она, нажимая на кнопку звонка.

— Черри? — Он стоял на пороге в накинутом на плечи махровом халате. Светлые волосы, светлый халат, а глаза темные, блестящие, словно ягоды черной смородины, в спелой мякоти которых почти целиком утоплен зрачок. И щурится больше, чем обычно: — Черри?

— Вчера ты так хотел меня видеть. Пройти-то можно?

— Послушай, я должен тебе объяснить…

Она поняла сразу же:

— Значит, там все кончено? — На вешалке в прихожей висело модное женское пальто.

— Это не то, что ты думаешь.

— Господи, да когда же ты будешь нормально говорить?!

Это была самая настоящая истерика. Никогда в жизни она себе не позволяла бить его по лицу, а тем более царапать ногтями. И сейчас он очень легко перехватил ее руки, только на подбородке ноготь указательного пальца оставил длинный красный след.

— Что там за крик? — услышала Ксения знакомый женский голос. Спокойный и очень доброжелательный, как тогда, в офисе. И тут же испугалась:

— Я не хочу. Ты слышишь? Не хочу все это видеть. — Ксения говорила громким шепотом. — Ее вещи в спальне, постель…

— Да она только что зашла!

— А почему…

— Если хочешь, можешь пройти, — посторонился он.

— Нет! — Она попятилась к дверям и вдруг приложила к губам палец: — Т-с-с! Ничего ей не говори!

— Что с тобой?

— Я не знаю. Не знаю, что делать. Что я должна делать? — Так и не повернувшись к нему спиной, Ксения перешагнула порог и оказалась на лестничной клетке.