Твой любящий сын К. Ч."

ГЛАВА XXI

На следующее утро Кенелм удивил общество, собравшееся за завтраком, явившись в том грубом костюме, в котором он познакомился со своим хозяином. Сообщая о своем отъезде, он не глядел на Сесилию, но глаза его остановились на миссис Кэмпион, и он улыбнулся, может быть несколько грустно, увидев, как просияло ее лицо, и услыхав, как она вздохнула с облегчением. Трэверс уговаривал его погостить еще несколько дней, но Кенелм оставался тверд в своем намерении.

— Лето проходит, — сказал он, — а мне еще надо побывать в отдаленных отсюда краях, прежде чем увянут цветы и выпадет снег. На третью ночь я буду спать уже на чужой земле.

— Так вы отправляетесь за границу? — спросила миссис Кэмпион.

— Да.

— Какое внезапное решение, мистер Чиллингли! Еще на днях вы говорили, что хотите посетить шотландские озера.

— Это правда, но я рассудил, что там будет полно туристов, среди которых, вероятно, окажется немало знакомых. За границей же я буду свободен, потому что там меня никто не знает.

— Можно предполагать, что вы вернетесь к охотничьему сезону?

— Не думаю, я не охочусь на лисиц.

— Во всяком случае, мы, вероятно, встретимся в Лондоне, — сказал Трэверс. — Я полагаю, что после продолжительной сельской жизни сезон или два в шумной столице окажутся полезной переменой и для души и для тела. Сесилии уже пора представиться ко двору, а ее придворному костюму — быть упомянутым на столбцах "Морнинг пост".

Сесилия, по-видимому, так хлопотала около чайника, что не обращала ни малейшего внимания на толки о своем выезде в свет.

— Ужасно скучно будет мне без вас! — с искренним жаром вскричал через минуту Трэверс. — Вы меня так взбудоражили. Ваши своеобразные афоризмы будут звучать у меня в ушах еще долго после вашего отъезда.

Послышался шелест женского платья за чайником.

— Сисси, — промолвила миссис Кэмпион, — ты нальешь, наконец, нам чаю?

— Прошу прощения, — ответила Сесилия. — Я слышу, на лугу визжит Помпей. Заперли дверь, и он не может войти. Я сейчас вернусь.

Сесилия встала и ушла; Миссис Кэмпион заняла ее место за чайным прибором.

— Удивительно, Сесилия так любит эту уродливую собаку, — сердито сказал Трэверс.

— Уродство и составляет ее красоту, — смеясь, возразила миссис Кэмпион. — Мистер Бельвуар выбрал эту собаку за то, что у нее самая длинная спина и самые короткие ноги, какие можно было найти в Шотландия.

— А! Ее подарил Джордж, я забыл, — сказал Трэверс, приятно улыбаясь.

Прошло несколько минут, прежде чем мисс Трэверс возвратилась со своим терьером, и, по-видимому, вместе с этим новым украшением общества к ней вернулась прежняя веселость — она заговорила живо, щеки ее разгорелись. Можно было подумать, что она чем-то возбуждена.

Но когда полчаса спустя Кенелм у дверей холла стал прощаться с ней и с миссис Кэмпион, румянец у Сесилии исчез, губы сжались и прощальных слов нельзя было расслышать. Потом, когда фигуры Кенелма и ее отца, пожелавшего проводить гостя до ворот парка, мелькнули на лугу и исчезли среди деревьев, миссис Кэмпион обвила рукой стан Сесилии и поцеловала ее. Сесилия вздрогнула и с улыбкой взглянула на своего друга, но за этой улыбкой скрывались слезы.

— Благодарю, дорогая, — кротко сказала она и, выскользнув в цветник, постояла немного у той калитки, которую Кенелм отворял накануне. Затем она медленно поднялась по зеленым склонам к развалинам приорства.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ

ГЛАВА I

Прошло несколько более полутора лет с тех пор, как Кенелм Чиллингли оставил Англию.