ГЛАВА II

Рано утром Кенелм отправил Уилу Сомерсу записку, сообщая в ней о своем намерении прийти с мистером Боулзом вечером на ужин. Такт подсказал ему, что такая общая трапеза пройдет более непринужденно, чем мог бы пройти формальный визит Тома днем, в то время как Джесси была бы занята с покупателями в лавке.

Но сперва Кенелм провел Тома по городу и показал ему издали лавку с ее привлекательными товарами в зеркальных окнах, потом увлек его за город, в поля, пытаясь понять настроение своего спутника и с восхищением отмечая успехи его образования и более свободное течение мыслей.

Под внешним спокойствием Тома при разговорах на самые различные темы Кенелм чувствовал, что он все еще был озабочен и рассеян. Предстоявшее свидание с Джесси тяготило его.

Когда с наступлением вечера они отправились из Кромвель-лоджа на ужин к Уилу, Кенелм заметил, что Боулз извлек что-то из дорожного мешка и произвел некоторые тонко продуманные изменения в своем костюме, что было ему явно к лицу.

Когда они вошли в гостиную, Уил в глубоком волнении встал со стула, подошел к Тому, взял его руку, пожал и выпустил, не сказав ни слова. Джесси встретила обоих гостей, потупив глаза. Только старуха мать вполне владела собой и оказалась на высоте положения.

— Искренне рада видеть вас, мистер Боулз, — сказала она. — Мы все трое рады и должны быть рады, а будь малютка старше, так радовался бы и четвертый.

— Куда это вы запрятали малыша? — воскликнул Кенелм. — Конечно, сегодня его можно было бы оставить здесь, раз вы ждали меня. В прошлый раз я привел нежданно и застал вас за ужином. Поэтому я не имел права жаловаться на недостаток уважения малютки к друзьям его родителей.

Джесси подняла оконную занавеску и указала на колыбель за нею. Кенелм взял под руку Тома, подвел его к колыбели и, оставив любоваться спящим ребенком, сел за стол между старой миссис Сомерс и Уилом. Глаза Уила были обращены на занавеску. Джесси придержала поднятые складки, и грозный Том, когда-то предмет ужаса своих соседей, склонился, улыбаясь, над колыбелью, потом робко, заботливо, чтобы не разбудить спящего, положил широкую руку на изголовье крошки, и губы его зашевелились, без сомнения нашептывая благословение. Потом он тоже подошел к столу и сел, а Джесси унесла колыбель наверх.

Уил устремил внимательный взгляд на бывшего соперника и увидел изменившееся выражение когда-то задорной физиономии, новый костюм, в котором не было ни намека на деревенское щегольство и чувствовалась какая-то степенность и солидность, едва ли совместимая с возвращением к старым влюбленностям и старым деревенским привычкам. И последние остатки ревности исчезли из чуткой души Уила.

— Мистер Боулз, — пылко воскликнул он, — у вас доброе сердце, хорошее сердце, великодушное сердце. Ваше дружеское посещение делает нам честь, которая… которая…

— …которая, — перебил Кенелм с состраданием к замешательству Уила, принадлежит нам, холостым людям. В нашей свободной стране женатый человек, у которого есть ребенок мужского пола, может оказаться отцом лорда-канцлера или архиепископа Кентерберийского. Но, друзья мои, такая встреча, как сегодня, случается не часто, и после ужина мы отпразднуем ее пуншем. Если утром у нас будет болеть голова, никто не станет ворчать.

Старая миссис Сомерс весело рассмеялась.

— Ах, сэр, я и не подумала о пунше! Пойду займусь им.

С носочками малютки в руках она поспешно вышла из комнаты.

И от ужина, и от пунша, и от умения Кенелма вести веселую беседу на общие темы всякая принужденность, неловкость и застенчивость между сотрапезниками быстро исчезла.