Для Бульвера начался героический период его жизни. Мать немедленно отказала молодым в материальной поддержке. Голод им не грозил. У него было шесть тысяч фунтов по отцовскому завещанию, у нее скромный годовой доход в восемьдесят фунтов в год. Но Бульвер решил ни в чем не отступать от привычного образа жизни. Он оставался все тем же богатым аристократом — во всяком случае, в глазах других. В доме считали каждую копейку, но при этом держали экипаж и в придачу несколько верховых лошадей. Вскоре Бульверы купили дом в богатом районе Лондона. На все это нужны были деньги, и Бульвер работал сейчас почти как поденщик. Положение усугублялось тем, что первый его роман «Фолкленд» (1827) провалился. Но этот неуспех только подхлестнул начинающего писателя. Год спустя он приобретает широкую известность романом "Пелэм, или Приключения джентльмена" (1828), что, впрочем, никак не сказалось на вынужденной продуктивности его творчества. За десять лет своего брака он написал десять романов, две поэмы, пьесу, политический памфлет, два тома очерков — "Англия и англичане" и «Студент», содержавших также несколько неплохих рассказов, три тома "Истории Афин" (опубликовано было лишь два). Он писал для нескольких периодических изданий и одно редактировал ("Нью Мансли Мэгезин"). К своей литературной репутации он относился при этом очень ревниво. Этот добрый и отзывчивый человек яростно ненавидел критиков, отказывавших ему в праве на успех у искушенного читателя. Работал он в полную силу, не щадя здоровья, урывая для творчества каждую свободную минуту.

Впрочем, Бульвер не считал писательство единственным делом своей жизни. Он мечтал еще и о политической деятельности. Скоро для этого представился удобный случай. Когда в 1830 году его брат Генри выставил свою кандидатуру от либеральной партии на дополнительных парламентских выборах, он принялся умолять его, чтобы тот уступил ему право баллотироваться в парламент. Он ведь знал, что Генри совсем не влечет политическая карьера. Но отдать место брату Генри не собирался. Он предпочел снять свою кандидатуру за взятку, полученную от консерваторов. Произошел скандал. Лорд Гленгол выступил со статьей, в которой писал, что подобного цинизма Англия еще не знала за всю далеко не безупречную историю парламентских выборов: теперь продавались уже не голоса, а сам кандидат.

Эдвард рьяно кинулся на защиту брата и даже заставил Гленгола извиниться. Неизвестно, что сыграло здесь большую роль — полемический дар младшего Бульвера или его слава первоклассного боксера и фехтовальщика, но так или иначе репутация Генри была восстановлена. Да и сам Эдвард приобрел некоторый политический вес — он ведь защищал не только честь семьи, но и честь партии, скромпрометированной продажностью своего кандидата. К тому же успех «Пелэма» сделал Бульвера популярной фигурой. Он показал себя в нем не только хорошим писателем, но и человеком либеральных воззрений, что в период подготовки избирательной реформы играло немалую роль. Правда, то был либерализм человека, помнящего о своей принадлежности к светскому обществу и этого не скрывающего. Но большого радикализма от Бульвера не приходилось ждать. Он отнюдь не спорит с одним из своих героев, который утверждает, что "доктрины, истинность коих неизменна, но претворять которые в действие немыслимо из-за предрассудков данной эпохи, — приходится смягчать, приспособлять к реальным условиям, нередко отказываться от них и даже жертвовать слабой надеждой на великие блага ради уверенности получить гораздо меньшее благо".