«Довольно дерзостей! – ответил префект. – Принеси жертву Юпитеру, а потом ступай своей дорогой. Мне безразлично, что ты будешь говорить обо мне.

Я могу философски вынести твои оскорбления. Но одного я не позволю: я не дам тебе дурно отзываться о наших родных богах».

«Глупый ты человек! – ответила Цецилия. – Все твои слова тщеславны и опрометчивы. Ты – невежественный чиновник и самонадеянный судья. Ты подобен слепцу, хотя с виду вроде бы зряч. Да неужели ты сам не видишь, что этот идол сделан из камня? Ты называешь этот кусок гранита богом. Положи на него руку. Если не видишь – попробуй на вкус. Не чувствуешь? Он ведь высечен из камня! Какой стыд! Да весь народ будет смеяться над твоей глупостью. Ведь известно, что Господь Бог обитает на небесах. И всякий скажет тебе, что эти каменные истуканы бесполезны и никчемны. Разве ты не видишь, что от них нет никакого проку? Твои кумиры холодны и безжизненны».

Ее слова привели Алмахия в ярость. Он велел стражникам увести ее домой и там сжечь заживо.

«Омойте ее в пламени, – сказал он. – Очистите ее».

Они поняли приказ префекта буквально. Они поместили ее в ванну, связали ей руки-ноги, а потом разожгли под ванной большой костер, куда постоянно подкладывали новые поленья.

Всю ночь и почти весь следующий день Цецилия не ощущала боли; вода оставалась прохладной и не обжигала ее. На лбу у нее не выступило ни капельки пота. И все-таки ей было суждено умереть в той ванне. Алмахий, выведенный из себя, подослал к ней убийцу.

Этот убийца вытащил меч и трижды пытался отрубить Цецилии голову. Но мучителю это не удалось. Ему не удалось отделить голову от тела. Закон воспрещал наносить четвертый удар жертве, и он, колеблясь, спрятал меч. Он не осмеливался преступить закон.

И он оставил ее в ванной, полумертвую, с изувеченной шеей, а сам ушел. Тогда в дом Цецилии стали стекаться христиане. Они принесли простыни и полотенца, чтобы остановить кровотечение. Она три дня терпела эти муки, одновременно беседуя с друзьями и проповедуя.

Она завещала им свое земное имущество и благословила их. Она вверила их самому Папе Урбану, а ему сказала такие слова:

«Я вымолила это у Бога Всемогущего. Я попросила Его дать мне три дня, чтобы я успела вверить души этих людей твоему попечению. А тебя я прошу превратить мой дом в церковь». – Сказав это, Цецилия скончалась.

Под покровом темноты Папа Урбан унес ее тело к катакомбам и там ночью захоронил рядом с другими святыми. Затем он освятил ее дом, окрестив его церковью Святой Цецилии. Она стоит по сей день – святыня во имя Христа и самой святой мученицы.

Подъехав к нам поближе, он громко прокричал:

– Спаси вас всех Бог! Я так старался вас догнать! Я скакал во весь опор, чтобы к вам присоединиться. Вы не возражаете, если я составлю вам компанию?

Теперь нас нагнал и его слуга.

– Благородные пилигримы, – обратился он к нам, – я еще утром заметил, как вы выезжаете из гостиницы, и рассказал об этом хозяину. Вы, похоже, большие весельчаки! И он решил ехать вместе с вами. Он тоже не прочь повеселиться.

– Это хорошо, что ты ему рассказал, – сказал Трактирщик слуге. – Похоже, твой хозяин – умный человек. И остроумный. Готов побиться об заклад, у него в запасе есть несколько историй, которые всех нас рассмешат. Верно я говорю?

– Истории? Да, он их целую кучу знает.