«Я вижу, у тебя в углу дымохода горячий клинок, – сказал он Жервезу. – Это для сошника, да? Можешь одолжить его? Совсем ненадолго – скоро верну».

«Конечно, могу. Я на все готов ради старого друга вроде тебя. Я бы одолжил его тебе, будь он хоть из золота или стоил бы целый мешок соверенов! Но скажи: что ты задумал?»

«Сам пока не знаю. Потом расскажу».

Абсолон схватил клинок – рукоятка уже остыла – и выскочил из кузни.

Он быстро добежал до дома плотника и снова встал под окошком. Тихонько прокашлялся – как и в первый раз – и постучался.

«Кто там? – отозвалась Алисон. – Ты вор или кто?»

«Нет, милая Алисон, – сказал он. – Это снова я! Я принес тебе золотое колечко. Оно мне досталось от матери много лет назад. Оно из чистого золота, и там выгравирован настоящий любовный узел. Я хочу подарить его тебе. Если ты подаришь мне еще один поцелуй».

Николас как раз поднялся с постели и собирался пойти помочиться. Но подумал, что будет еще забавнее, если теперь он подменит Алисон и сам высунет из окна задницу. И вот он быстро подошел к окошку и высунул ее как можно дальше.

Абсолон сказал:

«Поговори со мной, моя птичка. Я не вижу тебя, дорогая».

И тут Николас испустил газы – да так громко, будто раздался гром небесный. Что за шум! Что за вонь! Ну, вы сами догадались, что тут сделал Абсолон. Он поднял раскаленную железяку и сунул прямо Николасу в задницу. О, что тут было! Он содрал всю кожу до основания да и вокруг тоже. Николасу было так больно, что он подумал, будто смерть его пришла, и заорал во все горло как сумасшедший: «Помогите! Воды! Ради бога, воды!» Его истошные вопли разбудили плотника, а когда тот услыхал слово «вода», то подскочил на месте.

«Иисусе Христе, – закричал он. – Значит, потоп начался!»

Он схватил топорик, лежавший рядом, и перерубил веревку, на которой висело его корыто, привязанное к потолочной балке. Тут – как детишки говорят – все кубарем покатилось. Лохань тут же грохнулась на пол. А можно и по-другому сказать. Не успел он хлеб и пиво раздать – а уже валялся на полу без чувств. Он ничего больше не видел и не слышал.

Когда Алисон и Николас поняли, что там случилось, они выбежали на улицу с воплями «Беда!» и «Караул!», чтобы перебудить соседей. Тогда все добрые люди повыскакивали из домов и сбежались поглядеть на плотника, который лежал распростертый на полу. Падая, он сломал руку, да и вообще являл собой плачевное зрелище. Мало-помалу старик очнулся. Попытался встать – но не тут-то было. Не успел он и слова молвить, как Алисон с Николасом уже заверили толпу, что плотник сошел с ума. По их словам, он совсем свихнулся на Ное и на Потопе, да еще и купил специально три корыта, подвесил эти посудины к крыше и их убедил за компанию сесть вместе с ним в лохани.

Тогда все соседи принялись смеяться над стариком. Да он не только сумасшедший! Он еще и дурак! Они глядели на те два корыта, что продолжали болтаться под самой крышей, и смеялись еще громче. Вот так шутка! Плотник пытался было объяснить, как было дело, но его никто и слушать не хотел. Свидетельство Алисон и Николаса было таким убедительным, что весь город отныне считал плотника умалишенным. С этим все соглашались.

Ну, вот и все. Конец истории про то, как молодой школяр переспал с чужой красавицей женой, сколько ни стерег ее плотник. Как Абсолон поцеловал ее задницу. И как у Николаса задница загорелась. На этом, паломники, мой рассказ окончен, и да спасет нас всех Господь!

И тут Мельник свалился с лошади.

– Если бы я захотел потягаться с вами в пересказе сальных анекдотов, – сказал он наконец Мельнику, – то рассказал бы одну историйку про человека вашей профессии.