— Так что же такое Грааль, мадам и мсье? О, есть сотни ответов, des milliers opinions controversies. О, тайна, о-о-о! «Что же есть истина?», — как справедливо спросил Тот, кому Грааль принадлежал…

Увлекшийся профессор определенно спутал Спасителя с тем, кто отправил Его на крест. Кейдж, бывший первым учеником в воскресной школе Сен-Пьера, обиделся за Господа нашего и решил дальше не слушать. В книжице про Грааль все изложено ясно и четко. Пусть и для туристов, зато без глупостей, с картинками и даже схемами. Ему же и без того есть о чем подумать.

…Хотя бы о той же Испании. Что делать журналисту на войне? Ясное дело, о ней и писать. А зачем? О, есть сотни ответов! И самый простой — приучить читателя к мысли, что где-то регулярно убивают, и ничего в этом страшного нет. Как и в гибели Биффа Морана, чемпиона в тяжелом весе. Это спорт, детка! А это — война!..

«Я был большим дураком, когда отправился на ту войну», — молвил как-то старина Хэм, вспоминая молодость. Но Эрнест по крайней мере ушел добровольцем, а его, Кристофера Гранта, штатного репортера журнала «Мэгэзин», никто и не спросил. А он и не отпирался толком — как и в случае с мисс Младшей Сестрой. «Ты хотел карьеры — вот она!» И кто он после этого? Уже сказано! Хоть трижды пиджак перешивай.

…Теперь сидит как влитой. Но это не слишком радовало.

— О, эти шарлатаны! Обманщики! Шакалья стая! О-о-о-о!..

Профессорский рев заставил вздрогнуть. Кейдж невольно оглянулся. Где они, шарлатаны?

…Братья шли по Унтер-ден-Линден, и Отомар увлеченно рассказывал младшему о театрах: и о своем, где работал, и «настоящих». Зачем далеко ходить? Вот она, Берлинская опера! Старшему уже удалось там побывать, он видел, как дирижирует сам Вильгельм Фюртванглер. Это же чудо, чудо!.. Гандрий слушал, не перебивая. Театр его совершенно не интересовал, но не обсуждать же с братом очередное побоище с Красным фронтом!

— А я, наверно, уеду, — внезапно сказал старший. — Очень далеко уеду, Гандрий. Не нравится мне в Германии. Если это — наш дом, то лучше я стану погорельцем…

За эти годы главный бульвар Берлина почти не изменился. Разве что стало чище и шуцманов прибавилось. Покойный рейхсминистр Геббельс, будучи заодно столичным гауляйтером, истово боролся за порядок и опрятность. Вероятно, в аду, в перерывах между выступлениями перед рогатой аудиторией, Колченогий столь же рьяно драит котлы от смолы.

Гауптштурмфюрер СС Харальд Пейпер, поправив плащ, покосился на серое дождевое небо, прикидывая, не стоит ли свернуть к метро. Дождь наверняка будет холодным. Осень… Пусть и липы пока зелены, и утреннее солнце казалось ярким…

Тучи. Надолго, очень надолго.

В центре города Харальд оказался случайно. Проводив Ингрид на встречу с загадочным NN, он не стал брать такси — и пошел куда глаза глядят. Отчасти сам себе назло: где-то в самых закоулках души таился страх, самый обычный, человеческий и понятный. С детства младший из братьев любил и ценил вкус опасности, но теперь предстояла схватка не с очередной «красной» бандой, а с ведомством Козла. Служба безопасности рейхсфюрера СС… «Старый боец» Пейпер был из тех, кто укладывал в ее фундамент первые кирпичи, когда Козел и рядом не пасся…

Успокаивало то, что Козел — все-таки козел. Бюрократу, даже очень толковому, не стать хорошим разведчиком. Нужной печати не найдется.

— Пейпер! Перестаньте считать печати. Я вам помогу, их там семнадцать.

Смех… Совещание шло не первый час, и разрядка, даже такая, была не лишней.