— Простите, что я потревожил ваш сон, мадам, — на безупречном французском поставленным баритоном диктора провинциального радио сказал мужчина. — Но только что всех пассажиров попросили подготовить столики для обеда, и я подумал…

— Вы всегда проявляете такую заботу о незнакомых женщинах или исключительно в самолетах? — поинтересовалась я и тут же прикусила язык.

Мужчина с зелеными глазами мне сразу же активно не понравился. Очевидно, мое подсознание восприняло его как потенциального охотника за «наживками». Да и обстоятельства моего пробуждения особого доверия не вызывали. Это только в книгах и импортных кинофильмах твоим попутчиком становится по-настоящему интересный мужчина или обворожительная дама. В жизни же, как правило, буквально все происходит иначе. Помню, у меня в отделе одно время практиковались двое молодых, очень прытких и способных репортера, заканчивавших в то время факультет журналистики МГУ и мнивших себя, как, впрочем, все их сверстники, непризнанными гениями, которым надо только получить «корочки» штатных сотрудников газеты, после чего сразу же приступать к методичному уничтожению редакционных мастодонтов. Однажды, в порыве откровенности, оба признались мне, что когда ходят в кино, то неизменно покупают билеты «через один». То есть эти повесы брали, к примеру, билеты в один ряд, но на 15 и 17 места. В наивной надежде, что на шестнадцатом окажется хорошенькая девица, с которой можно будет завести легкий кинофлирт. Характерно, что ситуацию, при которой вожделенная девица просто посылает их на три буквы, эти прыщавые и амбициозные ребятишки с потными ладонями сексуальных романтиков и наполеоновскими планами реформаторов советской прессы даже не рассматривали. Так вот, по признанию несостоявшихся «акул пера», в кресле между ними с удручающим постоянством оказывались либо древние старушки с пакетиком дешевых карамелек под названием «Морские камушки», либо мужчины с внешностью уголовников, выпущенных на свободу по амнистии.

«Молчи! — вспомнила я Паулинины наставления. — Не открывай свой рот! Если с тобой хотят завести знакомство, помни: женщина, скрывающаяся от преследований советской разведки, никогда не станет непринужденно флиртовать, а уж тем более, пикироваться, с незнакомым мужчиной. Она должна быть НЕЗАМЕТНОЙ. Твой почерк, Валечка, уже изучен и проанализирован на твоей родине досконально. И чем настойчивее тебя будут охмурять, тем незаметнее ты должна казаться. Помни об этом…»

— У вас какой-то странный акцент, — начисто проигнорировав мой вопрос, сообщил незнакомец. — Вы, наверное, парижанка, я угадал?

— Была парижанкой, — пробормотала я. — Просто много лет прожила в Новом Орлеане…

— А в Гвиану по каким делам?

— По делам.

— Бизнес?

— Ага. Хочу наладить торговлю рабами.

— Остроумно! — улыбнулся мужчина и протянул мне через кресло широкую ладонь. — Позвольте представиться, Седрик Бошар.

— Джо, — мне ничего не оставалось, как пожать протянутую ладонь.

— Джо? — Бошар удивленно вскинул брови. — Какой- то американизм, я угадал?

— Сокращенное от Джозефины.

— Понятно…

Чувствуя, что этот незапланированный диалог готов вот-вот перейти в позиционное русло, я демонстративно отвернулась к иллюминатору.

—Я вам неприятен?

Этот наглый по форме вопрос прозвучал с чисто французским изяществом. Сам тон, которым он был задан, его абсолютная естественность почти сразу же убедили меня, что кем бы на самом деле ни являлся мой очередной попутчик по заоблачным высям, русским он не мог быть по определению. Должны же в конце концов существовать на свете вещи, в которых я разбираюсь лучше Паулины?!

— А вас это удивляет? — спросила я, не отрываясь от окна и чувствуя внутри, где-то под грудью, прилив острого остервенения.